– Знаю, не люб я тебе, – сказал он, и от непривычного говора вздрогнула девушка. – Одно тебе скажу, что никто мне кроме тебя не нужен. Милее жизни ты мне.
Медленно повернула она голову, чтобы в первый раз внимательно посмотреть на мужа, понять, что за человек он такой, кто отрекся от родителей и веры своей, кто многомудрыми речами заставил ценить и уважать себя князя Московского. Ничего не ответила она, понимая, что назад дороги нет, что ничего не поправишь и начала медленно снимать с себя уборы дорогие. Помутнело в глазах у Спиридона, кинулся он к жене и стал покрывать ее лицо поцелуями жаркими, срывать одежды с нее дорогие.
Тихо трещали свечи у икон, смотрели святые за сим действом – кто с печалью, а кто и с радостью. Ни слова не проронила Мария, лишь крепко губы искусала, до крови. А на утро вынесла сваха на всеобщее обозрение рубаху льняную со следами девства.
– Как он смел?! – кричал в бешенстве хан, а глаза его наливались кровью. – Как он только мог себе такое придумать?!
Хан буйствовал так, что досталось всем. В слуг летела посуда, крушилась мебель, а когда все же пришло осознание того, что сын его переменил веру и взял по русскому обычаю в жены княжескую племянницу, то решение родилось само собой – собрать лучших своих людей и отомстить за нанесенную кровную обиду.
– Князь! – в палаты к Дмитрию Ивановичу влетел запыхавшийся военный советник, – ханский отряд в двух часах от Москвы!
– Как?! – вскочил князь. – Как они посмели?! Труби сбор!
– Позволь, княже, – подал голос Спиридон, – с тобой отправиться. Я же знаю, что отряд здесь из-за меня.
Князь нахмурил брови, сжал кулаки, а секунду задумался.
– Что ж, едем, – просто сказал он.
И была сеча великая, яростно бились русские войны, храпели кони, крики боли, отчаяния, безудержной ярости перемежались звоном оружия. Облаченный кольчугу и доспехи, сражался с когда-то своими кровными родичами Спиридон. За что бился он? За веру христиан-кую, за власть, за себя и жену на сносях? Не сохранили летописи этого. Известно только следующее, битва была жестокая, татары потеряли почти всех своих воинов, но захватили в плен того, за кем и был выслан этот отряд. Раненого, избного, связанного вернули в когда-то родной ханский дворец.
На коленях стоял он перед отцом, связанные за спиной руки нещадно болели, хан долго молчал. Потом выгнал всех луг и советников. Они остались один: а один.
– Я надеюсь, ты не забыл родной язык? – тихо спросил хан.
– Нет… отец…
– Тогда объясни мне, зачем ты это сделал? Это была хитрая уловка, чтобы усыпить внимание князя и втереться ему в доверие? – с надеждой в голосе спросил еще минуту назад грозный правитель, а сейчас терявшийся в догадках отец. – Скажи, что это так, отрекись принародно от принятой веры. Я смогу все объяснить, ты снова станешь моим любимым сыном!
В глазах хана горел огонек надежды, ему так хотелось, чтобы все было именно так, как решил, придумал он! Но нет, помотал головой сын.
– Я не отрекусь от Христа, – тихо сказал он, понимая, что это конец. – Он заповедовал любить ближнего своего.
– Стража! – не своим от ярости голосом заорал хан. – Взять этого пса нечестивого, снять с него живого плоть, изрубить и разбросать по степи! Знать больше о нем ничего не желаю!
Спустя два месяца после этой лютой казни у Марии Симеоновны родился сынок, окрестили которого Кузьмой, а прозвище ему дали – «Строганов», чтобы помнил он отца своего, принявшего смерть мученическую за веру христианскую, с которого живьем сострогали плоть.
Глава 3
Лука Строганов – бесстрашие в крови
Победа великого князя Дмитрия Ивановича сильно попортила кровь татарам, но нападать они все же не перестали. Мелкими отрядами налетали они на деревни, осаждали города. Великая беда случилась под Суздалем в июле 1446 года, когда великий князь Василий Темный и брат его двоюродный Михаил Вирейский были взяты в плен. Казанское войско одолело русских воинов.
Который день заседали бояре в палатах княжеских, судили, рядили как быть? Выкуп за князя Василия был положен не малый, аж в 20 тысяч рублей! А казна-то княжеская пуста! Никакие подати не помогут. Обескровлена земля русская войнами, набегами татар, междоусобицей…
– Как быть? – возвещал боярин Андрей Большой. – Где взять деньгу, чтобы выкупить князя? Податей мы не наберем так быстро, идти войной на казанских царевичей Махмуда и Якуба невозможно. Нет у нас людей! Осталось княжество московское без правителя!
– Тут такое дело, – поднялся боярин новгородский Ярослав, – есть у меня человечешко один, готов он подсобить в нашей беде, да просит за услугу всего ничего…
– Как это подсобить в беде? – послышался хриплый голос боярина Чуба.
– А так – готов он отдать выкуп за князя нашего…
– И что же он взамен просит? – с ехидцей в голосе спросил боярин Андрей Большой.
– Да всего-ничего – землицы немного в полное владение, – ответствовал Ярослав.
– Где ж земля та?
– Да рядом с рекой Вычегда, что под Черниговым. Хочет он там поселиться, хозяйством обзавестись, дом построить, землю пахать…
– А землю, поди, хочет в вечное пользование?
– Так ради детей и старается….
– Как зовут то нашего спасителя? – наконец поинтересовался кто-то из бояр.
– Да Лука, – ответствовал Боярин, и тише добавил: – Строганов…
Никому не доверил Лука везти выкуп, сам отправился к казанскому хану Улу-Мухаммеду. Ничего не боялся новгородский купец Лука Кузьмич. Горела в нем та непонятая искра, что заставила его деда сменить веру и стать соратником князя Дмитрия.
Медленно движется обоз по дороге. На широкой телеге стоят сундуки с золотом. Сам Лука на вороном коне едет рядом, охраняет выкуп отряд ратников. Что толку от охранных грамот, если напасть могут не только татары, но и лихие людишки. Крепок Лука, силен, и хоть разбавлена кровь восточная, но видны в купце черты сына мурзы. По-особенному сидит он на коне, по-особенному вглядывается в горизонт…
– И чего ж ты, друг мой сердечный, решил помочь князю? – спросил боярин Ярослав, поравнявшись с конем Луки. Отрядили его бояре сопровождать посольство с выкупом, чтобы вернуть князя Василия.
Ярослав знал Луку еще с детства. Вместе озорничали, вместе были тасканы за ухо за кражу репы с соседских огородов, вместе катались на санях с ледяных гор, вместе ходили стенка на стенку, когда кровь молодая горячая кипит безраздельно. Но было что-то такое в друге детства, что заставляло Ярослава понимать, что Лука не так прост, как кажется.
– Ну, что тебе сказать, – улыбнулся Лука. – Сам ты знаешь, что деньга мне эта с неба не упала, заработал я ее потом и кровью, а что решил помочь князю московскому, так токмо ради спокойствия народного.
