А затем счастливая встреча. В скромной московской квартире меня принял восьмидесятипятилетний сводный брат Владимира Хавкина бухгалтер Александр Хает. Он тяжело болен. Говорить ему нелегко, но старик рад помочь литератору. О событиях шестидесятилетней давности он рассказывает глухо, однако очень уверенно, так, будто это происходило вчера.
— Владимир сидел в Одесской тюрьме. По политическому делу.
Я не поверил, переспросил.
— Да, да, в университете он был известен, как… как это называлось?.. — И вдруг в его устах звучит неожиданное, пришедшее из исторических глубин слово —…бомбометатель.
Хавкин — народоволец? Мой собеседник качает головой: увы, он ничего не может больше припомнить. Но бомбометателем Владимира действительно называли. Слабеющая память подсказала старику еще один интересный факт. В Париже (Владимир попал туда в 1890 г.) братья ходили на юбилей какого-то старого русского революционера. Среди других ораторов Хает запомнил Жореса, Бебеля и Вильгельма Либкнехта. К Хавкину подходили русские революционные эмигранты и дружески приветствовали его.
Через два месяца после нашей встречи Александр Хает умер. Казалось, что вместе с ним ушла и последняя возможность узнать что-нибудь о революционной деятельности Владимира Хавкина. Архивы? Я безо всякой надежды поехал в Одессу. За последние сорок пять лет две войны и три революции прогремели по брусчатым мостовым города-героя. Город поочередно занимали петлюровцы и «зеленые», французы и румыны, кайзеровские немцы и немцы гитлеровские. Где уж тут найти документы восьмидесятых годов прошлого века…
С профессором университета, большим любителем одесской старины, Федором Евстафьевичем Петрунем мы несколько дней бродили по городу. Петрунь как опытный реставратор снимал «позднейшие наслоения» и перед главами возникала торговая богатая Одесса, какой она была восемь десятков лет назад. Императорский университет… Канцелярия коменданта города… Студенческая кухмистерская… Полицейское управление с каланчой и огромным двором, замыкавшимся со всех сторон. Сюда привозили бунтующих воспитанников университета… Греческая площадь; приземистые домики с колоннадой, зеленные лавки, дешевые ресторанчики. На Приморском бульваре профессор Петрунь показал место, где народоволец Николай Желваков 18 марта 1882 года по приговору Исполнительного комитета партии «Народная воля» стрелял в жандармского полковника Стрельникова.
Я размечтался. Хавкин был в это время студентом третьего курса университета. Вполне возможно, что в тот час он стоял на бульваре вместе с другими студентами, которые, как известно из литературы, толпились там, для того чтобы помочь Желвакову бежать после выстрела. Увы, кроме Александра Хаста, никто ничего не мог сообщить о революционных настроениях будущего бактериолога. Глядя с вершины знаменитой потемкинской лестницы вниз на шумный Одесский порт, я подумал с грустью, что никогда так и не узнаю правды. Но произошло неожиданное. На следующий день молодой научный сотрудник Одесского областного архива Анатолий Бачинский положил передо мной на стол подлинное архивное дело студента Императорского новороссийского университета Владимира (Маркуса Вульфа) Хавкина и многочисленные папки, в которых десятки документов свидетельствовали о Хавкине-народовольце, Хавкине — государственном преступнике и арестанте. Старый бухгалтер Александр Хает оказался прав.
Многие, очень многие люди приняли участие в поисках правды о моем герое. Это прежде всего одесские архивисты Анатолий Бачинский и Станислав Кульчицкий; Тамара Моисеевна Гольд — главный библиограф библиотеки Одесского университета; Елена Ивановна Наливкина — заведующая библиотекой Одесского бактериологического института им. И. И. Мечникова; Софья Ивановна Макаренко — заведующая читальным залом Центрального государственного исторического архива УССР в Киеве. Спасибо вам всем, дорогие товарищи!
Трогательной была помощь зарубежных друзей. В июне 1958 года международный журнал «Курьер ЮНЕСКО» опубликовал мое письмо, в котором содержалась просьба откликнуться всех, кто встречал ученого или что-нибудь о нем знает. Ответов пришло немало.
Как правило, послания были дружественные и сердечные. Люди разных стран восторгались подвигом русского доктора, выражали симпатии к советскому народу. Директор Хавкинского института господин Джала из Бомбея любезно прислал жизнеописание основателя института, список его трудов и два альбома, которые институт выпустил к своему шестидесятилетнему юбилею (1959 г.).
Парижанин, профессор физики мсье Деларю никогда не слыхал о Хавкине. Ну и что же! Раз русский бактериолог проявил такой героизм, надо воздать ему по заслугам и разыскать о нем все возможные сведения. И вот профессор Деларю оставляет собственные дела и отправляется в библиотеку Пастеровского института, чтобы выписать для литератора из Советского Союза список материалов на французском, английском и даже русском языках. Список Деларю оказался самым ценным из всего присланного. Но сам парижанин вовсе не считал свой труд сколько-нибудь значительной услугой. «Я надеюсь, — писал он, — что вы получили немало и других ответов, которые свидетельствуют, как велика интеллектуальная солидарность между народами».
И, наконец, еще одно письмо, которое мне хочется привести полностью.
«Сэр, как ученый бактериолог и в прошлом директор Хавкинского института в Бомбее, я выражаю удовлетворение по поводу того, что Вы работаете над книгой о Владимире Хавкине. Я готов помогать Вам советом и необходимыми материалами. Ваша книга, рисующая дружбу ученого из России с людьми моей страны, думается мне, поможет нашим народам еще лучше понять и оценить друг друга». И подпись: Лауреат Международной Ленинской премии за укрепление мира между народами, профессор, доктор Сахиб Сингх Сокхей.
Доктор Сокхей привез в СССР и подарил мне фотокопию трех десятков индийских и английских газетных статей, посвященных деятельности Владимира Хавкина в Индии. Открылись новые, неизвестные ранее подробности жизни ученого, факты борьбы его с колониальной администрацией. Так прошлое, историческое сомкнулось с сегодняшним днем. Борец за мир, гражданин независимой Республики Индии внес свой вклад в восстановление доброй памяти ученого из России.
…Больше шестидесяти лет прошло с тех пор, как Антон Павлович Чехов назвал Владимира Хавкина «самым неизвестным человеком в России». Многое изменилось с тех пор в нашей стране. Не меньше, а значительно больше ценим и чтим мы теперь наше историческое прошлое. И среди прочих несправедливо забытых имен, которыми ныне гордится родина, имя смелого бактериолога заняло теперь достойное место. Пришла пора подробно рассказать об этой жизни: простой, самоотверженной и мужественной. Приступая к рассказу, я еще раз благодарю советских и зарубежных друзей доктора Хавкина, друзей, без которых книга эта едва ли могла быть написана.
