В кабинете Павел Иванович все так же вышагивал по ковру вдоль шкафов — и слушал. Василий сидел на стуле, откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу. Оскар сидел на подоконнике. Такие вольности в кабинете начальника могли позволить себе только они, самые близкие друзья Старика, его ученики и его помощники. Оба недавно вернулись из-за границы. Оскар — из Германии, Василий — с Дальнего Востока.
Говорил Оскар:
— Это невозможно. Опасность будет подстерегать его на каждом шагу. У него очень много знакомых. Среди коммунистов. Среди социал-демократов. Даже среди нынешних нацистов. Его еще не забыли и полицейские Зеверинга. Я уверен, что в полицай-президиуме на него хранится целое досье. И первая случайная встреча…
— А я бы на его месте поехал! — вскочил со своего стула горячий Василий. — Без риска нет и разведки, без смелости нет и разведчика! Зато кто лучше его знает и язык, и обычаи, и нравы? Немного грима, побольше апломба — и успех обеспечен. Тем более что эти вчерашние лавочники не такие уж мудрецы.
Павел Иванович, когда продумывал особенно трудные задания, если была возможность, старался обсудить их именно с Оскаром и Василием. Рассудительный, чрезвычайно осторожный Оскар и горячий, темпераментный, готовый на самые отчаянные авантюры Василий как бы дополняли друг друга. Они были столь же разными и внешне: черноволосый, смуглый и худощавый, подвижный, как мальчишка, Василий — и высокий, спокойноглазый латыш Оскар с мягкими, уже седыми волосами. Одно в них было общее — работа в военной разведке, а перед этим годы революции и гражданской войны. Такие разные — и так одинаково надежные. На них Павел Иванович мог положиться так же, как на самого себя.
Сейчас он не был согласен ни с тем, ни с другим.
— Не возносись, — остановил он Василия. — Сегодняшние гитлеровцы не все вчерашние лавочники. Среди них и позавчерашние контрразведчики Вильгельма, и вчерашние контрразведчики Штреземана, и сегодняшние эсэсовцы Гитлера. Мы всегда должны строить расчет на то, что противник достаточно умен и изощрен, — и побеждать его превосходством своего ума, своим мужеством, дерзостью и находчивостью.
— Вводная лекция, — проворчал Василий, снова усаживаясь.
— Значит, так давно слушал, что успел забыть. — Голос Павла Ивановича посуровел. — В нашей работе смелость, дерзание, риск должны сочетаться с величайшей осторожностью.
Оскар согласно закивал. Но Василий уступать не хотел.
— Смелость — и осторожность! Диалектика! — сказал он.
— Да, диалектика, — нарочно не заметил насмешки в его голосе Старик, — диалектика, которой мы должны овладеть в совершенстве.
Павел Иванович повернулся к Оскару:
— И все же путь в Токио лежит для него через Берлин. И поехать в Германию он должен не под гримом и с фиктивным паспортом, а под своим настоящим именем.
— Под своим настоящим? — Тут уж настал черед удивиться Василию. — Невозможно!
Действительно, план, разработанный Павлом Ивановичем, казался невероятным. Но во многом от этой внешней невероятности его и зависел успех. У Старика был «собственный» враг: образ, составленный из самых сильных качеств всех тех противников, с которыми довелось Берзину за многие годы работы вступать в единоборство. Как шахматист высокого класса, умеющий играть одновременно с двух сторон доски, полностью сосредоточиваясь то на белых, то на черных фигурах, так Старик разрабатывал свои операции. И после долгих поисков приходил к такому решению, которое собственный его враг разгадать не мог. В тот день, 30 января, когда чаша весов в Германии склонилась, наконец, в сторону Гитлера, он понял, что нужно подготовить новую долговременную разведывательную операцию. До прихода к власти немецких фашистов наиболее агрессивным государством по отношению к Советскому Союзу была Япония. Ныне в облике нацизма реальная опасность возникла на Западе. Уже теперь ясно, что внешнеполитические задачи гитлеровской Германии и милитаристской Японии — антикоммунизм и война — совпадают. Это делает их потенциальными и наиболее вероятными союзниками. Союзниками против кого? Прежде всего против СССР. И наши Вооруженные Силы должны точно знать, какая опасность грозит Республике Советов. Такова была идея операции. Но как ее осуществить?
Если Гитлер станет искать союза с Японией, наиболее информированным о всех планах Берлина будет германское посольство в Токио. Значит, наш разведчик, хоть это и особенно трудно, должен оказаться именно там. В таком случае он будет в курсе не только планов гитлеровцев, но и планов японской военщины.
Кто осуществит эту операцию? Подобно режиссеру, Берзин искал исполнителей на эти, он понимал, невероятно трудные роли. Подобно драматургу, он и создавал их — роли не вообще, а предназначенные для конкретных людей. Главная роль, он уже определил, была предназначена для Рихарда Зорге.
Берзин много лет, еще до того как в 1929 году пригласил Зорге в разведку, наблюдал за ним, как обычно наблюдал за всеми своими будущими товарищами по работе. Зорге привлек его внимание прежде всего страстностью, с какой выступал он по острым политическим вопросам в своей партячейке, в Немецком клубе, громя троцкистов. За этой страстностью Берзин чувствовал непоколебимую убежденность марксиста и глубокие знания. Эти качества в будущем разведчике для Старика были решающими. Но, кроме того, у Зорге был немалый опыт подпольной работы в Германии. Он знал несколько языков. Показал себя как талантливый, умеющий хладнокровно и логически мыслить публицист. Из его статей, появлявшихся в крупных московских журналах, Берзин видел, что Зорге серьезно разбирается в сложнейших проблемах мировой экономики и политики. Из него может получиться незаурядный ученый. Но для незаурядного разведчика этого всего еще недостаточно. Нужны специальные знания, их можно приобрести упорной учебой. А главное — нужны особые волевые качества. Их выверяют и закаляют в работе: солдат становится настоящим солдатом только в бою…
Зорге стал таким солдатом. Он блестяще справился с шанхайским заданием. Но эти полные напряжения и риска три года в тылу гоминдановцев — лишь подготовительный курс по сравнению с той работой, какую ему предстоит сделать теперь. Да, новая операция даже ближайшим помощникам Берзина кажется невыполнимой. И тем не менее она должна быть осуществлена!
— В Токио — это правильно, — согласился Оскар. — Но с каких это пор путь в Токио лежит через Берлин?
— Павел прав, — возразил Василий. — Без рекомендаций из Берлина Рихарду в германское посольство в Токио не пролезть. Немцы в Японии держатся обособленно.
