не могла вернуться домой, выставив напоказ свою несостоятельность и некомпетентность, но другого места у меня не было, и на мгновение мне показалось, что гораздо проще просто исчезнуть. Долгое время я сидела с заведенным двигателем, силясь найти хоть какой-то повод остаться. Наконец я поняла. Пациенты.
У меня прекрасно получилось поддержать родителей Джил. Если мне удалось хоть что-то изменить к лучшему, если я помогла сделать самые ужасные переживания в их жизни чуть менее невыносимыми, значит, я все-таки училась быть хорошим врачом (тогда я этого не знала, однако неделю спустя родители Джил поблагодарили меня в ее некрологе в местной газете). Смерть Джил стала одним из худших событий за все время, что я работала младшим врачом, однако она подкрепила решение заниматься психиатрией.
Врач должен следить за артериальным давлением, уровнем кальция и купированием боли своего пациента, но точно так же он должен следить и за его переживаниями, эмоциями и надеждами.
В рамках сбора анамнеза врач расспрашивает пациента – помимо всего остального – о его текущих жалобах, о принимаемых лекарствах и прежних болезнях. В самом конце, вместе с вопросами про аллергию на лекарства и курение, пациента следует спросить об эмоциях. В медицине это называют «идеи, переживания, ожидания», и зачастую им отводится меньше всего времени, а ответы получаются самые короткие. Пожалуй, было бы лучше начинать консультацию с идей, переживаний и ожиданий – причем не только самого пациента, но и его родных и друзей. Именно этой теме, пожалуй, следовало бы уделить больше всего внимания и времени, потому что чувства во многом определяют наши жизни и здоровье. Вот какой урок я усвоила в тот день. Встреча с Джил и ее родителями, наше совместное ожидание в той небольшой комнате с занавешенным окном дали мне понять, что медицина – это далеко не только наука.
В тот день я едва не бросила медицину, однако в итоге напомнила себе, что предана этой работе. Я понимала, что, как бы я себя ни чувствовала, должна вернуться в больницу. Бросить пациентов было для меня чем-то немыслимым.
Я не могла отказаться от своих обязательств и обещаний, так что снова прошлась по короткой тропинке и вернулась в палату, где родители Джил все еще сидели со своей дочерью. Я прошагала по коридорам мимо санитаров, медсестер и врачей со своей обыденной повседневностью, мимо грохота тележек с бельем и каталок с пациентами и зашла через вращающиеся двери в отделение неотложной помощи. Я взяла с сестринского поста первую попавшуюся медкарту и села у кровати за тоненькими шторками, слушая происходящее вокруг меня в больнице.
У меня тряслись руки, а в глазах стояли слезы, и я не могла понять, как человек, достигший в своей жизни дна, может так долго оставаться никем не замеченным.
Мне полагалось две недели годового отпуска.
У меня уже давно было на них право, но я почти потеряла всякую надежду ими воспользоваться. Людей катастрофически не хватало, и мы должны были сами подыскать себе замену на дежурства, чтобы получить законный отпуск. Дни проходили, люди лишались столь необходимого отдыха, и во время той смены в отделении неотложной помощи я поняла, что просто обязана найти способ сбежать, пускай и ненадолго. Если никто не готов прийти мне на помощь, я должна была помочь себе сама, и путем уговоров, обещаний и исключительного упорства мне все-таки удалось этого добиться. Я получила свои две недели на восстановление.
В тот отпуск я никуда не поехала. Я не полетела в какую-нибудь экзотическую страну и даже не сняла маленький домик у моря. Я просто делала то, что любила больше всего на свете: читала. Я только и делала, что читала. С момента пробуждения и до того момента, как ложилась спать. Триллеры, классику, поэзию. Пьесы, автобиографии, эссе. Я наполняла свой разум словами и мыслями других людей в огромных количествах, и за эти две недели прочитала шестнадцать книг.
Я глубоко верю в исцеляющую силу слов. Мы читаем книги, чтобы постичь окружающий мир, чтобы лучше понять собственные жизненные ситуации и трудности. Каждая прочитанная нами история следует определенному шаблону, предварительному соглашению между автором и читателем, согласно которому главный герой, несмотря на многочисленные препятствия, в конечном счете добьется успеха, а злодей получит по заслугам. Мы этого ожидаем. Это часть сделки. Мы знаем, что на последней странице нас ждет счастливый конец, пускай и не всегда такой, каким мы его себе представляли.
Этот шаблон знаком нам с детства, с первой прочитанной перед сном сказки, и мы забираем его с собой в реальный мир, подсознательно надеясь, что он сработает и здесь. Разумеется, этого не происходит. Препятствия, с которыми столкнулись многие из моих пациентов, оказались непреодолимыми, и никакого счастливого конца их не ожидало. Возможно, наше постоянное разочарование миром, политиками, отсутствием какой-либо человечности и многими другими несправедливостями, царящими в обществе, ощущается особенно остро именно из-за несоответствия шаблону, в который мы так долго верили.
Наверное, именно поэтому так важно читать, потому что книги возвращают нам возможность надежды.
Когда две недели отпуска подошли к концу, я приготовилась к возвращению в больницу. Но на этот раз не собиралась прыгать обратно в пучину терапии или хирургии. Теперь мой путь лежал туда, где я хотела работать с первого дня в медицинской школе, а может, даже еще раньше – когда доставляла пиццу и печатала письма, когда бегала за людьми в торговых центрах. И после этого я осмелилась проверить, хватит ли мне ума стать врачом.
Мой путь лежал в психиатрию.
Я ждала этого момента на протяжении всей учебы в медицинской школе. Я пыталась сосредоточиться на нем во время мучений своих предыдущих стажировок. Именно по этой причине я здесь вообще оказалась. Тем не менее страдания, перенесенные за последние несколько месяцев, были еще слишком свежи в памяти, и я решила, что продержусь как минимум еще одну неделю. Если по окончании этой недели я снова начну страдать, то навсегда распрощаюсь с медициной. Как бы мне ни было стыдно и унизительно, как бы все ни твердили хором: «Я же тебе говорил». Я попробую еще одну неделю. Целую неделю.
Я пробыла там почти год. Пока моя стажировка не закончилась и мне не пришлось попрощаться.
