нам. Он ознакомился с экспозицией музея и больше часа рассматривал рисунки Анри Матисса из нашей коллекции. Мы знали, что он очень любил Матисса, был с ним хорошо знаком и очень его уважал. Сохранилось много фотографий того посещения музея Шагалом, и в них читается ликующая, радостная атмосфера, которая охватила всех нас, когда мы увидели этого великого художника. Тогда он сам высказал пожелание увидеть свои живописные работы в нашем музее. Те работы, которые он создавал на протяжении многих десятилетий своей жизни во Франции, в США, вне России.
Его выставка состоялась в 1987 году, через 14 лет после визита Марка Захаровича к нам, и, к сожалению, через два года после его кончины. Очень многое должно было произойти в стране, чтобы большая выставка Шагала стала у нас возможной.
Эту выставку ждали давно. Ждали прежде всего те зрители, которые причастны к XX столетию не только датой своего рождения, но и своей духовной жизнью, интересами и художественными привязанностями. В какой-то мере выставка стала возможной потому, что до этого музей в весьма непростых условиях сделал многое для того, чтобы центральные явления искусства XX столетия могли быть показаны в его залах. Об этой выставке наш музей и я хлопотали очень долго, пока среди людей, которые принимают решения подобного рода, не нашлись умные люди и выставку нам разрешили. Наверное, немалую роль сыграло и то, что в 1987 году отмечалось 100-летие мастера. Марк Шагал прожил огромную жизнь, он родился в 1887 году, а умер в 1985-м. Наша выставка 1987 года оказалась первой большой ретроспективой произведений Шагала после его кончины не только в нашей стране, но и во всем мире. А для нашей страны она оказалась первой после того, как этот великий художник в 1922 году покинул родину. Конечно, в 1973 году, к его приезду, была устроена в Третьяковской галерее небольшая выставка, которая была составлена в основном из графических произведений и, буквально в последнюю минуту, к ним подвесили несколько картин из запасников Третьяковки. Думаю, что выставка в Пушкинском музее стала, можно сказать, впечатляющим уроком, возвращением утраченных ценностей отечественному искусству.
Марк Захарович Шагал принадлежал к поколению бунтарей и мечтателей, которые начинали новую эпоху в развитии художественной культуры. Такого рода художники нашлись во всем мире и в России, и во Франции, и в Америке, но Шагала можно было бы зачислить в число тех, кто обозначил самое авангардное и смелое искусство XX века.
Шагал родился в Витебске в 1887 году в черте еврейской оседлости. Впечатления этого местечкового быта и были те первые и основополагающие впечатления, которые, как потом показало его творчество, остались с ним навсегда. Трансформировавшись, они стали основой, на которой выросло его искусство. Он, как художник, проделал чудодейственный, я бы сказала, головокружительный художественный путь. Его продвижение в постижении современного ему искусства, в постижении тех задач, которые предстояло выполнить, было просто поразительно! Первые годы он жил в Витебске, здесь он получил какие-то уроки искусства у местного художника Юделя Моисеевича Пэна, к которому он поступил в 1906 году, но в очень скором времени Шагал покинул Витебск и поехал в Петербург.
Ирина Антонова и Марк Шагал в ГМИИ им. А. С. Пушкина, 1973. © ГМИИ им. А. С. Пушкина
В Петербурге он поменял несколько учителей и несколько художественных школ. Здесь огромное везение было в том, что его несомненный талант заметили и он попал в ученики к художнику Николаю Рериху. Этот период обучения был достаточно коротким, но дал ему очень много. Шагал посещал школу Общества поощрения художеств [16], затем студию Елизаветы Званцевой [17], где учился у таких крупнейших мастеров того времени, как Лев Бакст и Мстислав Добужинский.
Уже в 1910 году Шагал попал в Париж. Он очень стремился увидеть, что делают французы, и поучиться у них. До сих пор неизвестно, удалось ли ему увидеть что-то из французского искусства, когда он был еще в России. Может быть, в Петербурге он что-то видел, может быть, он ездил в Москву, хотя каких-то свидетельств о его поездке не существует. А в это время в Москве находились две огромные замечательные коллекции современного французского искусства Сергея Щукина и Ивана Морозова.
Примерно через два года после приезда в Париж Шагал поселился в знаменитом Улье [La Ruche], месте, где собрались художники со всего мира, в том числе из России. Жильцы Улья основали ядро художественного объединения, получившего впоследствии название «парижской школы». Кстати, в 1930 году Шагал был назван главой парижской школы! И, как справедливо было замечено, уже в этот момент не ему оказали честь, а он своим именем оказал честь парижской школе.
В Париже его развитие шло гигантскими шагами. Несколько картин, которые сохранились от этого времени, показывают, что буквально на глазах у всех окружавших его художников совершалось чудо. Он обратился к самым распространенным в этот момент направлениям: кубизм, экспрессионизм, фовизм и в очень короткое время освоил не просто азы, а основы и законы этого искусства. Юноша не просто из провинции, не просто из России, а из глухой провинции, из черты оседлости, смог раскрыться навстречу новому времени. Правда, в Париже, и опять-таки это было огромное везение, он попал в среду таких людей, как поэт и критик Гийом Аполлинер, художники Пабло Пикассо, Жорж Брак, Анри Матисс, то есть познакомился со всеми мастерами, которые творили новое искусство. Однако важно было не просто с ними познакомиться, важно было вникнуть в суть тех перемен и изменений, которые они вносили в искусство. Любопытно, что уже в первых картинах, которые создавались Шагалом в Париже, каким-то чудесным образом он находил возможность соединить впечатления от окружавшей его жизни, от бытовых реалий жизни, с самым общим, я бы сказала философски поэтическим представлением о таких понятиях, как рождение, любовь, жизнь, смерть.
Одна из немногих сохранившихся от того времени картин, видимо написанная в 1911 году, называется «Рождение ребенка». На переднем плане на полосатом диване лежит женщина, она только что родила ребенка, маленького обнаженного младенца, которого в глубине картины держит мужчина. Все полотно расчерчено на темную и светлую половины. Слева врывается с керосиновой лампой в руке какая-то фигура. От лампы идут лучи света, но не этот свет освещает сцену, а какой-то источник из-за дивана разделяет пространство картины на несколько частей. Сама картина световыми всполохами как бы повествует о чуде рождения человека. Удивительно смелое решение для молодого художника. Тем более что, используя элементы кубизма,
