Много хлопот выпало на долю медицинской службы нарезан. Одним из первых осмотрел детей врач Наум Семенович Леках. Малыши давно не видели доктора и смотрели на гостя, как на сказочного Айболита. Осмотр показал, что значительная часть воспитанников нуждалась в длительном лечении.
Вскоре договорились с Большой землей о перевозке детей в советский тыл. Летчики решили делать по два рейса за ночь, а если потребуется, то рискнуть и на дневные полеты. Командование авиаполка приняло особые меры предосторожности. На партизанском аэродроме заменили посадочные сигналы, последовательность цвета ракет. А дети отдыхали и не знали, что они доставили столько хлопот людям по ту и по другую сторону фронта.
Ближайший от Словень партизанский аэродром размещался на озере у деревни Ковалевщина. Первым на самолете Р-5 прилетел Александр Мамкин. Как обычно, он привез медикаменты и боеприпасы, а обратным рейсом должен был переправлять раненых и детей. Раненые настояли, чтобы сначала вывезли детей. В самолет погрузили только двоих тяжелораненых.
Полеты шли нормально. Самолеты Александра Мамкина и Александра Кузнецова делали по нескольку рейсов за сутки. Летчики торопились. Однажды на самолет, пилотируемый Мамкиным, напали немецкие истребители. Летевшая этим рейсом воспитательница Валентина Степановна Латко потом рассказывала:
«Когда мы перелетели линию фронта, послышались выстрелы. Самолет пошел на приземление. В нем было девять наших детей. На земле Володя Шашков выскочил из кабины и кричит: „Валентина Степановна, горим!“ Мы начали вытаскивать из самолета детей. На некоторых уже горела одежда. Едва успели вытащить детей, раненых, как взорвался бензобак. Мы стали смотреть, где же летчик? Метрах в тридцати от самолета увидели обгоревшего Сашу Мамкина. Сам погиб, а мы все остались в живых…»
На Большую землю удалось перевезти не всех воспитанников Полоцкого детдома. 18 детей старшего возраста мы вынуждены были оставить. Авиасвязь с Большой землей стала ненадежной.
По-разному сложилась дальнейшая судьба детдомовцев. Все они, как говорят, вышли в люди, плодотворно трудятся на разных участках коммунистического строительства. Володя Форинко теперь инженер-конструктор, живет и работает в Минске. На далекой станции Эмба после войны поселился Анатолий Латко — один из тех, кому пришлось лететь последним рейсом с Александром Мамкиным. Анатолий пошел дорогой отца, стал железнодорожником. Маргарите Яцуновой во время перехода из Бельчиц в партизанскую зону не повезло: обморозила ноги. Вылечили. Теперь она работает на Полоцком заводе стекловолокна. Маргарита — одна из лучших солисток танцевального ансамбля. Там же, в Полоцке, трудится еще одна воспитанница — Анна Шевнева. Она ассистент хирурга.
В Рижском порту можно встретить бывшего члена бюро подпольной группы «Бесстрашные» Семена Марковича Корсикова, ныне главного технолога рефрижератора «Сергей Есенин». Роман Васильев — моряк, житель Североморска, Нинель Воронович — воспитательница Полоцкой школы-интерната, Юлия Шверова — архитектор, живет в поселке Кызыл, на берегу далекого Енисея. Володя Шашков, тот самый, который помогал Валентине Степановне Латко выносить из пылающего самолета детей и раненых партизан, теперь житель городка Сланцы. В Свердловске на машиностроительном заводе трудится Феня Шупеня.
Бывший директор Полоцкого детдома Михаил Степанович Форинко после освобождения родного города вернулся в Полоцк. Он преподает математику в средней школе. Убеленный сединами человек часто получает письма от бывших воспитанников. Но особенно дорого ему первое — то самое, которое получил вскоре после освобождения придвинского края от Вали Ивановой, Жени Гурецкой, Юлии Шверовой, Вали Афроменко, Жени Пликуновой и других воспитанников.
«Большое спасибо за вашу отцовскую ласку, дорогой наш учитель, — писали дети. — Мы будем хорошо учиться, чтобы стать полезными гражданами своей любимой Родины. Никогда не забудем тех, кто в суровые годы войны заботился о нас, детях-сиротах. На всю жизнь останутся жить в наших сердцах образы мужественных людей: наших воспитателей, партизан, летчиков. Как хочется быть похожими на них, когда мы вырастем!»
Мечта бывших воспитанников Полоцкого детского дома осуществилась: они выросли настоящими людьми.
В свое время на одном закрытом совещании гауляйтер Вильгельм Кубе[15] сделал попытку объяснить неудачи борьбы с партизанами тем, что руководство нацистской партии и командование немецко-фашистской армии были обмануты. Отправляясь на восток, философствовал гауляйтер, мы, оказывается, совершенно не знали, что такое Белоруссия. Белорусский народ совсем иной, чем мы знали его в Германии. Он трудоспособный, сильный, прилежный в любой работе. В 1941 году нам говорили, откровенничал Кубе, что стоит только в Белоруссии открыть церковь, как население поймет нас и пойдет за нами. Но, как выяснилось, церковь для населения не играет главенствующей роли.
Кто же обманул нацистских главарей? Оказывается, русские белоэмигранты, которые не могли предположить, что с 1917 года белорусы далеко ушли в своем развитии. Самое опасное, что народ научился мыслить критически, что теперь это, в сущности, народ-загадка. Вот в чем причина всех неудач.
Подобная философия показалась немецко-фашистскому командованию удобной. По крайней мере, она как-то объясняла, почему ни тройное численное превосходство карателей, ни фронтовая техника не давали должного результата в борьбе с партизанским движением. Не только охранные полицейские подразделения и специальные команды, но и регулярные войска, в том числе гренадерские, мотомеханизированные части, в этой борьбе терпели одну неудачу за другой. Не помогали ни приблизительно верные сведения о численности и вооружении партизанских бригад, ни полученные методом аэрофотосъемки и наблюдения с самолетов данные об оборонительных сооружениях вокруг зон. После каждой карательной экспедиции ряды партизан не только не уменьшались, а даже увеличивались.
В этих условиях фашисты решили прибегнуть к помощи так называемой «Белорусский центральной рады», которую возглавлял нацистский ставленник, бывший слуцкий помещик Островский. 5 марта 1944 года рада издала приказ о мобилизации мужского населения в «Белорусскую краевую оборону». Мобилизации предшествовала наглая клеветническая кампания против Советской власти. Через печать, по радио, на собраниях распространялись лживые измышления о советских партизанах. Пункт первый приказа гласил, что мобилизация населения в «краевую оборону» проводится с целью создания при округах вооруженных сил для наведения «порядка» и борьбы с «бандитами».
