гостиную в Петрограде.
Мысли прыгают с предмета на предмет, почему письмо и выходит таким неосмысленным, за что прошу прощения. Ну, что бы еще написать? Волосы наши отрастают и у Марии вьются. Вот приятно так ходить. По вечерам играю с Триной (Е.А. Шнейдер), Валей Долг(оруковым) и Евг. Серг. Ботк(пньш) в бридж или тетку, а все остальные в безик. Иногда папа читает вслух. Мама целый день работает или рисует и красит; т. ч. все время занята и время скоро идет. По воскресеньям ходим в церковь целой процессией. Теперь кончаю, кое-как заполнив 4 страницы. Обнимаем и крепко целуем тебя и всех. God blese you darling [315].
Твоя горячо любящая Ольга.
Приписка вверху первой страницы:
Кланяюсь твоей Насте [316] и Miss Coster [317].
Т. Ольгу и Тихона (Куликовского) крепко обними и подави за меня.
От государыни императрицы
П.А. Жильяру [318]
(Открытка с репродукцией на обратной стороне картины духовного содержания. Написано по-французски)
Que rien ne te trouble,Que rien ne t’épouvante.Tout passe,Dieu ne change point.La patience tout obtient.Qui possède Dieu,Rien ne lui manque:Dieu seul suffit.(Signet de Ste. Thérèse).
Noël. 1917. Tobolsk.
Alexandra.
Перевод с французскогоПусть ничто тебя не тревожит,Пусть ничто тебя не страшит.Все проходит, Бог вечен.Все достигается терпением.Кто хранит в сердце Бога,Тот ни в чем не нуждается:Бог – это все.
(Св. Тереза).
Рождество Христово.
1917. Тобольск.
Александра.
От государыни императрицы Александры Феодоровны М.М. Сыробоярской [319]
Тобольск, 26 декабря 1917 г. [320]
Рядом с Вами очень уж беспокойно. Крепко за Вас утром и вечером молюсь. Немного устала: очень много пришлось вышивать, рисовать и т. д., чтобы все приготовить. Кончили во время, 24-го в 9 часов была елка для всех наших людей; в 9¼ всенощная; у елки так красиво, но грустно за далеких друзей. 25-го в 7 часов пошли к обедне. Принесена была чудотворная икона Знамения Божией Матери из Абалацкого монастыря [321] за 26 верст от Тобольска. Служили перед ней молебен. Так нашу церковь Знамения (в Царском Селе) и Вас, родная, вспоминала… Ясная погода. Наших женщин [322] не пускают, а одна бывшая фрейлина (баронесса С.К. Буксгевден), которая осталась из-за операции, мы все ее ждали, приехала с бумагами – позволением [323]. Приехала, и не пускают к нам. Сидит в другом доме. Очень это несправедливо. Бедные люди. Грустные праздники. Здоровы. Крепко целуем. Господь с Вами.
Сестра.
От государыни императрицы Александры Феодоровны М.М. Сыробоярской [324]
(Рождественская карточка, нарисованная ее величеством [325]) Тобольск, 26 декабря 1917 г.
Все здоровы. Тут тихо, хотя бывают тучи, которые теперь неизбежны. Но мы хладнокровно на них смотрим, привыкли к этому. Верим в Бога, Который сохраняет и бережет. С любовью рисовала Вам эту карточку.
Сестра.
От великой княжны Ольги Николаевны с припиской великой княжны Анастасии Николаевны
М.С. Хитрово [326]
Тобольск, 26 декабря 1917 г.
Здравствуй, Ритка милая!
Твое письмо от 7-го получила вчера вечером и очень за него благодарю. Написала я тебе, конечно, уже в воскресенье, т. ч. не знаю, получишь его или нет. Вот уже и праздники. У нас стоит в углу залы елка и издает чудный запах, совсем не такой, как в Царском. Это какой-то особый сорт и называется «бальзамическая елка». Пахнет сильно апельсином и мандарином, и по стволу течет все время смола. Украшений нет, а только серебряный дождь и восковые свечи, конечно, церковные, т. к. других здесь нет. После обеда, в Сочельник, раздавали всем подарки, большей частью разные наши вышивки. Когда мы все это разбирали и назначали кому что дать, нам совершенно напомнило [благотворительные] базары в Ялте. Помнишь, сколько было всегда приготовлений? Всенощная была около 10-ти вечера, и елка горела. Красиво и уютно было. Хор был большой и хорошо пели, только слишком концертно, а этого я не люблю. Ритка, знаешь, от Тили (Ю.А. Ден) мы не имеем ни строчки и вообще ничего с августа, что довольно странно, и знаем только из ваших писем, что она была в Од(ессе). Неужели она забыла о нашем существовании? Пишу тебе в большой зале, на громадном столе, где помещаются маленькие солдатики брата. А немного подальше Папа и четверо детей пьют кофе, а Мама еще не встала. Показалось солнце и светит на бумагу через мое правое плечо. За эти дни наконец прибавило снега, и гора наша растет. Я написала маленькому Черн., и на следующий же день получила его письмо. Пожалуйста, поблагодари его и передай большой привет. Катя пишет, также и Т. Соня. Биби уже месяца 3 молчит, Оля (Калзакова) еще дольше. Приехала Иза (баронесса С.К. Буксгевден), но ее из того дома (где жила свита) не пускают [327]. Видели только из окна. Теперь кончаю. Желаю тебе много счастья в будущем году и крепко целую, душка моя. Все шлют привет. Мама целует, здорова. Господь с тобой.
Твоя Ольга.
Сердечное спасибо, милая моя Рита, за поздравление. От Любы (Хитрово) получаю иногда письма. Часто вспоминаем. Целую крепко.
А(настасия).
От великой княжны Татьяны Николаевны с приписками великих княжон Ольги Николаевны, Марии Николаевны и Анастасии Николаевны
Е.С. Бехтеевой [328]
(Почтовая открытка)
Тобольск, 26 декабря 1917 г.
Спасибо Вам большое за поздравление и еще открытку через А.В. (Гендрикову). Желаю Вам всего хорошего в Новом году.
Татьяна.
Шлю привет и благодарность всем.
Ольга.
Сердечно благодарю за поздравления. Шлю горячий привет.
Анастасия.
От души благодарю Вас всех.
Мария.
Письмо великой княжны Ольги Николаевны на имя М.С. Хитрово
От великой княжны Татьяны Николаевны
З.С. Толстой [329]
Тобольск, 26 декабря 1917 г.
У нас была елка для всех нас и живущих с нами.
Вечером 24-го в 9½ часов была у нас всенощная, довольно поздно, но священник не мог раньше освободиться; и за столом, со всеми образами, поставили елку и зажгли ее. Так она и простояла всю всенощную. Было очень красиво и уютно. На елку мы ничего не вешали [330].
Государыня императрица Александра Феодоровна и великие княжны Ольга Николаевна и Татьяна Николаевна в форме сестер милосердия с ранеными в госпитале
От государыни императрицы Александры Феодоровны
М.М. Сыробоярской [331]
Тобольск, 2 января 1918 г.
Милая, дорогая моя. Вот давно не имею известий от Вас, и меня это беспокоит. Сама писала Вам 26 и 18 декабря (см. выше), надеюсь, что Вы получили нарисованную карточку и образок, которые были вложены. Скучно знать, что Вы ждете – я пишу – а не доходят. Сын (А.В. Сыробоярский) тоже жалуется, хочет скоро выписываться [332].
Много, много о Вас думаю и беспокоюсь. Если у всех отнимают пенсию, то чем Вы будете жить? Ведь у Вас ничего нет. Не могу о Вас без слез вспомнить. В бывшие времена такие гадости, грехи, несправедливости не бывали. Так хочется Вам помогать, а не знаю, как. Все теперь трудно, не хозяин своим делам,
