Лишь на следующий день мне удалось выполнить свое намерение перебраться поближе к большаку. Мы воспользовались наблюдательным пунктом противника близ дороги, идущей от Звенигородки в Тальное. Отсюда очень хорошо видны занятые гвардейцами высоты, а в редком лесу, что левее, вражеские танки. Они вели огонь по наступавшим частям 21-го корпуса.
Связисты уже обеспечили связь, и я доложил командующему армией, где нахожусь и что вижу.
— Что-то ты путаешь. Фоменко (21-й корпус) давно этот лес прошел, а танки там наши, — сердито ответил он.
Танки противника нам вскоре изрядно насолили. Перемещаясь вперед, вдоль опушки леса, штаб корпуса попал под интенсивный огонь и вынужден был вернуться в Ольховец. Пришлось вторично помянуть этот лес и противника в нем, докладывая Галанину. Правда, сделал я это через штаб — самому уже не хотелось.
К вечеру ближайшая задача корпусом была выполнена. 5-я и 6-я дивизии обходным маневром овладели крупным селом Кобриново, а 7-я — населенным пунктом Гусаково.
Отступление противника все больше превращалось в бегство. После Корсунь-Шевченковской операции он стал чрезвычайно чувствителен к своим флангам. Чуть только наметится угроза охвата, сразу же бежит.
За сутки корпус проходил по 20 и более километров и 8 марта с ходу форсировал Горный Тикич. Берега этой реки очень круты, и она могла бы стать серьезным препятствием для наступающих, но благодаря инициативе, проявленной в полках, удалось захватить невредимыми мосты. Так, пятеро наших разведчиков под командой Шамшина — дважды кавалера ордена Славы, отыскав брод, перешли ночью Горный Тикич, напали на охрану моста, перебили 11 гитлеровцев, овладели пулеметом и с его помощью удержали мост до подхода главных сил.
Дивизии корпуса почти одновременно вышли к городу Тальное. Здесь отряд 16-го полка захватил целехоньким железнодорожный мост. 5-я и 6-я дивизии погнали врага дальше, к Умани, а 7-я при содействии частей 5-й и 80-й дивизий ночным штурмом освободила Тальное. Гвардейцы Дрычкина захватили в городе 35 танков, 8 орудий, 250 автомашин, 4 склада с боеприпасами и большие запасы продовольствия.
Впереди, уже недалеко, Южный Буг, а за ним — Днестр и государственная граница. Туда мы стремились, и стремление это было настолько велико, что пехотинцы почти не отставали от танковых соединений.
Все офицеры штаба корпуса проявляли высокую оперативность. Их усилия обеспечили устойчивое управление войсками. А как это было трудно, иллюстрирует такой факт: из Кобриновой Гребли командный пункт переехал в Тальное и в тот же день — в Белашки, потом, не пробыв там и суток, — в Легезино, а спустя несколько часов — в Бабанку.
Быстрое продвижение наших войск создавало большие трудности и для военной контрразведки. Немецкий абвер буквально засеивал диверсантами пути отступления своей армии.
Одного из этих агентов задержал контрразведчик из 5-й дивизии майор В. Г. Остапчук. На допросе тот признался, что принадлежит к абвергруппе 104-А, что оставлен в числе десятка диверсантов и задачи у них конкретные: убивать советских солдат и офицеров, когда те окажутся в одиночестве, изымать личные и служебные документы, карты и прочее, пересылать все это через линию фронта.
Диверсант попросил контрразведчика прервать допрос, чтобы он мог, дескать, собраться с мыслями и рассказать все подробно и по порядку. Остапчук разрешил ему отдохнуть в соседней комнате, под охраной, разумеется. Там, на подоконнике, кто-то оставил гранату-лимонку. Ее сразу же приметил диверсант и, пользуясь беспечностью конвоира, незаметно овладел ею.
Работая над протоколом допроса, Остапчук услышал за дверью окрик конвоира, стук захлопнувшейся двери. Майор сразу догадался, в чем дело, и выскочил во двор. Диверсант бежал к сараю, за угол. Увидев Остапчука, он выдернул из лимонки предохранительную чеку. То ли по неосторожности, то ли видя безвыходность своего положения, диверсант отпустил рычажок, и граната взорвалась у него в руке. Остапчук спасся тем, что отпрянул за угол сарая.
Немецкие фронтовые части драпали на запад так резво, что иной раз обгоняли свои тылы и многочисленные службы оккупационной администрации. Тот же майор Остапчук задержал машину с одним из начальников жандармского управления в Умани и его переводчицей Лидией Руденко. Жандармский офицер пытался бежать и был убит, а переводчица дала подробные показания о кровавой деятельности жандармерии, гестапо и команд по уничтожению пленных и населения.
Почти каждый день приносил неожиданные встречи. Солдаты, политработники и командиры 4-й гвардейской армии освобождали из фашистской неволи своих земляков. Из села Косенивки Бабанского района оказался родом начальник штаба армии генерал-лейтенант К. Н. Деревянко. А когда освободили Умань и вышли к реке Ятрань, ко мне обратился начальник оперативного отдела штаба нашего корпуса полковник А. И. Безуглый:
— Разрешите отпуск дня на два…
— Зачем это, Андрей Иванович? — удивился я.
— Родители жены не успели из Умани эвакуироваться в сорок первом. Может, живы…
Продвигаясь к Южному Бугу, корпус гнал перед собой отдельные части и подразделения 4-й горнострелковой, 2-й авиаполевой, 198-й пехотной и 11-й танковой дивизий. Противник бросал в бой штрафные батальоны и армейские пехотные школы и даже солдат транспортных колонн.
Через Южный Буг мы переправились без боя, но под бомбежками на паромах и по наведенным мостам. Гитлеровцы, бросая массу техники, спешили укрыться за Днестром. И вот 18 марта командиры 62-й и 6-й дивизий первыми доложили, что видят Днестр. 5-ю дивизию несколько задержали бои за Чечельник и Ольгополь.
Мы готовились вступить на землю Советской Молдавии.
Март давно уже перевалил за середину. Дни стояли пасмурные, но теплые. С юга, с Черного моря, насыщая воздух влагой, дул ветер. Он быстро подъедал остатки февральского снега. Бело-серые горбики уцелели только на дне лощин и лесных оврагов. И вспоминался мне другой март — сибирский, март кулундинских степей. Случилось как-то пройти там не в шапке, а в фуражке от квартиры до штаба полка — метров пятьсот — и обморозил уши. Понадеялся на весну!
А здесь в это время шинель сама просится с плеч долой, давит, парит, гнетет…
На командном пункте нашего корпуса, развернутом в Куреневке, собрались старшие офицеры штаба и политотдела. Общее радостное настроение — недавняя победа, освобождение Правобережной Украины, весна — еще больше подняло известие, что дивизии вышли на Днестр: (52-я полковника Мошляка вместе с танкистами генерала Кириченко — юго-восточнее города Ямполь, 6-я генерала Смирнова — в районе Великой Косницы, где ведет уже разведку Днестра.
