– Чарли, я хотел бы с тобой поговорить! – голос Шэнли немного встревожил журналиста, но он старался не выказывать своего беспокойства.
Оба чуть отстали от основной массы людей, чтобы никто не слышал их разговор.
– Тебе нравится здесь? – спросил с доброжелательной улыбкой здоровяк-китаец.
– Ты имеешь в виду в Гонконге?
– Ты ведь понял меня, Чарли! Не делай глупое лицо! Все-таки общение с Мими сказывается на тебе негативно!
– Говори напрямую! К чему подходить издалека!
Шэнли остановился, и выразительно посмотрев в глаза англичанину, сказал, что готов помочь ему выбраться на родину.
– Как щедро! Ты сделаешь это втайне от Шан?
– Я сделаю это ради нее, потому что поклялся жизнью собственных детей защищать ее!
– Прости, не верю тебе! – занервничал англичанин. – Просто ты ревнуешь, я это сразу понял еще тогда утром по взгляду! Даже с нашего первого дня знакомства! Я чувствовал, что ты пытаешься со мной соревноваться, не желая терять внимание королевы!
– Не говори ерунды! – устало выдохнул мужчина.
– Мы с Шан разберемся без посторонней помощи, как нам поступить! Уж точно без твоего участия!
– Нет вас с Шан! Есть Мадам Вонг! Под ее началом целая флотилия и много тысяч людей. Она – не просто женщина, Чарли! Неужели ты этого не понимаешь?!
Англичанин вытянулся в струну и посмотрел на Шэнли с отвращением. Он решил, что больше сказать ему нечего и поторопился вернуться в дом, услышав голос ненавистного человека, пытающегося разлучить его с женщиной, при мыслях о которой его организм наполнялся теплом:
– Я тебе не враг, Чарли! Придет время, и ты это поймешь!
Несколько дней влюбленные чувствовали себя словно шекспировские герои. Как Ромео он сбегал от нее рано утром, как Джульетта, она не хотела его отпускать. При встречах в течение дня или за трапезой они вели себя как чужие люди и говорили почтительно друг с другом, но все вокруг видели и понимали, что между ними порхают бабочки счастья.
Мими соседствовала с комнатой Чарли. Ее апартаменты были почти в два раза меньше, и пару раз она жалостливо говорила, что ей трудно дышать в маленьких помещениях. Чарли не акцентировал внимания на этой фразе, не желая меняться пусть даже с умирающей подругой кроватями. Тем более комната Мими его совсем не привлекала, в ней были желтые обои, а этот цвет вызывал у него негативные чувства. В детстве в родительском доме была «желтая» комната, в ней какое-то время находился отец отца. У него была гангрена, и никто ничего не мог с этим поделать. Он умирал долго, мучительно. Маленького Чарли иногда заводили поздороваться дедушкой, и это были леденящие душу и воображение минуты. Когда старик отмучился, там долго не делали ремонт, и мальчику казалось, что стены и их цвет источают мерзкий запах гниющего человеческого тела. С тех пор он даже желтки в яйцах не ел.
Каждый раз, когда англичанин входил в комнату Мими, старался не смотреть на стены и проводил с ней рядом совсем немного времени. Француженка решила, что его охватила любовная лихорадка, не позволяющая долго сидеть на месте. Она знала цену настоящим чувствам, поэтому не осуждала своего приятеля. Да и не могла Мими возмущаться, потому что лелеяла свою болезнь, стараясь выглядеть жалко и беспомощно. Но однажды основной посетитель застал ее весьма бодрой, и актриса, не реализовавшая свой талант на сцене, созналась, что чувствует себя хорошо уже пару дней.
– Мне так не хочется отсюда уезжать! – жаловалась Мими. – Здесь обо мне заботятся! Малыш Ли такой добрый…
Лицо Чарли вытянулось при мысли о том, что французская чума унесет в могилу весь мужской персонал дома Вонг. Она словно прочитала его мысли и торопливо заметила, что между ними с маленьким китайчонком платонические отношения, но с элементами флирта.
– Малыш Ли мне говорит, что для него будет честью умереть той же смертью, что и Чучо! – расхохоталась Мими, но тут же серьезно добавила: – Но я не люблю китайцев!
– Тебе уже лучше! – произнесла громко Шан.
Мими густо покраснела, понимая, что своей последней фразой могла разозлить гостеприимную хозяйку, но та не отреагировала на «нелюбовь», от того что сама парила высоко в облаках.
– Я так благодарна за все это, – без всякой игры произнесла Мими. – Я не думала, что могу получить столько простого человеческого внимания!
Француженка заплакала, а желтые обои начали резко давить на мужчину.
– Мне нужно уйти! – произнес он и поспешил к двери, специально коснувшись на ходу Шан, щеки влюбленной женщины вспыхнули. Мими это заметила и вместо того, чтобы умилиться, насторожилась.
– Вам слишком хорошо вместе, да? – произнесла француженка, после того, как дверь за Чарли закрылась.
Шан несколько секунд колебалась, не желая начинать этот разговор.
– Милая моя, позволь мне кое-что напомнить: мы другие! И никогда уже не сможем стать обычными людьми. Ты заблуждаешься и… теряешь силу!
Китаянка поморщилась от серьезности произносимых слов, и высокомерно произнесла:
– Ты гостишь в этом доме и я тебе рада. Но не забывайся, Мими, кто я и кто ты!
– Мы обе женщины в первую очередь! И я не забываюсь! Ты прекрасно понимаешь, что я права!
Шан готова была выплеснуть яд возмущения на француженку и поставить ее на место, потому что не выносила людей, которые вдруг доставали из забытого ящика заплесневелую мудрость и начинали поучать. В дверь тихо постучали, и в проеме появилась голова Шэнли.
– Есть новости! – хмуро произнес он, и по его тону было понятно, что ничего приятного он не скажет.
– Разговор не окончен! – тихо прорычала мадам Вонг, глядя на Мими, и поспешно вышла из комнаты.
Чарли искал свою Шан по всему дому, но ее нигде не было. Наконец он добрался до комнаты отдыха и обнаружил возлюбленную в глубочайших раздумьях на диване, который когда-то они вытащили на балкон вдвоем с Мими.
– Что-то произошло? – осторожно уточнил он, спросив разрешения сесть рядом. Мадам Вонг холодно кивнула. Чарли почувствовал, что между ними появилась стекло, и причина этой перемены отношения ему пока не была ясна.
– За нашего Патрика не дадут ни цента! – произнесла она, глядя на красавицу-бухту.
– И что теперь? Ты его убьешь?
– Я не убиваю никого, Чарли!
– Но ты решаешь, кто будет жить, а кто нет! – вспылил мужчина, повысив голос.
Мадам Вонг понимала, что данный разговор ни к чему не приведет. Она не сможет подобрать нужные слова, чтобы объяснить: таковы правила игры. К сожалению, когда-то она встала на этот путь и что-то изменить уже не в ее силах. Шан была вынуждена принимать важные решения, которые порой касаются жизни людей. Она резко вскочила с дивана на «курьих» ножках и встала перед Чарли. Не отводя взгляда, она что-то вложила в его руку.
