Достигнув 15 сентября Альтдорфа, Суворов, по воспоминаниям очевидца, произнес перед местными жителями речь на ломаном немецком языке, в которой «объявил себя спасителем и избавителем, пришедшим для того, чтобы освободить мир от неверных и от тирании. Он требовал, чтобы духовные и светские лица склонили народ подняться массами и двинуться с ним для освобождения Цюриха, на что (ландманн) Шмидт ответил осторожным молчанием»57. Да это и понятно. В истории войн с Францией идея освобождения Европы от революционной заразы, а потом и от Наполеона, была главным идеологическим постулатом, высокой, возвышенной целью, ради которой, жертвуя сотнями тысяч своих солдат, Россия годами воевала в Европе. Другое дело — нужна ли была эта жертва ландманну Шмидту, его поселянам и им подобным? К тому же в тот самый час, как Суворов призывал швейцарцев двинуться на Цюрих, по его улицам, теряя воинское имущество и пушки, в панике бежали остатки войск Римского-Корсакова. Суворов об этом еще не знал…
Между тем в Альтдорфе Суворов и вся его армия оказались в ловушке. Перед ними виднелся уходящий круто вверх гранитный «лоб» — стена, непроходимая вертикаль, и поэтому за селением Альтдорф Сен-Готардская дорога заканчивалась. Дальше можно было двигаться только по реке, которая впадала в Люцернское озеро, но никаких судов тут не было и быть не могло — французы, отступая, ушли на них и полностью контролировали озеро с помощью своей флотилии. В тот момент, когда русские войска спустились к Альтдорфу, они проявили пассивность (понятную из-за трудности пути) и не направили силы к Флюэлену, где имелась пристань. А там скопилось множество французских судов с разными припасами, которые не могли сразу отойти от берега из-за противного ветра. Их можно было легко захватить, но сделано этого не было.
Суворов еще в Асти был убежден, что дорога вдоль Люцернекого озера в Швин существует, и писал об этом Готце, Линкену и Римскому-Корсакову. Вот в этой ситуации, в отличие от выбора пути к Сен-Готарду, к австрийским союзникам, в первую очередь — к генералам Готце и Линкену, есть серьезные вопросы. Они постоянно получали сообщения от Суворова, знали маршрут его движения. Как пишет швейцарский военный историк Рединг-Бибирегг, возможно, они думали, что из Альтдорфа Суворов двинется на Люцерн обходной дорогой через Сюренен и Зеелисберг. Но это не меняет дела — хорошо зная местность, они, получив план движения армии Суворова, не предупредили его, что посуху из Альтдорфа в Швиц вокруг Люцернского озера пройти невозможно! Рединг-Бибирегг приходит к выводу: «Получается впечатление, как будто бы в Главной квартире Суворова уже с самого начала не отдавали себе ясного отчета о путях, по которым можно было двигаться из Альтдорфа, и что, с другой стороны, Готце и Линкен умышленно оставили Суворова в неизвестности»58. Если здесь не было прямой измены союзническому долгу, то имелось явное намерение затруднить путь Суворова, поставить его в тяжелое и от этого — в зависимое от австрийского командования положение. Словом, это была, выражаясь современным языком, «подстава». Вызывает удивление и то, что молчали также получавшие планы и маршрут Суворова Корсаков и его генерал-квартирмейстер М. С. Вистицкий, которые были обязаны тщательно прорабатывать над картой варианты соединения и совместных действий с армией Суворова.
В этой ситуации Суворов решился на отчаянный шаг — из Альтдорфа двигаться к Швицу через Росштокский хребет по горной (как тогда говорили — козьей) тропе, проходившей на высоте в две тысячи метров над уровнем моря и 1500–1600 метров над уровнем долин. Многим этот выбор казался безумием: по тропе можно было пройти только гуськом, поодиночке, по уступам скал, размытым дождем глиняным откосам, оледенелым ступеням. Утром 16 сентября войска двинулись вперед. В авангарде шел Багратион. Тут уместно привести слова историка и профессионального военного, фельдмаршала Д. А. Милютина: «Положение Суворова при Альтдорфе принадлежит к числу тех именно критических случаев, в которых истинный гений полководца проявляется в полном своем блеске. В подобные минуты испытывается его сила душевная, обрисовывается характер и выражается весь дух его военной системы. Семидесятилетний старик, истерзанный огорчениями, утомленный тяжкою борьбою против козней и происков, выносит еще с изумительною силой необычайные труды телесные, терпит всякого рода лишения и в обстоятельствах самых затруднительных сохраняет исполинскую силу духа. Действительно, нужна была воля железная, чтобы решиться из Альтдорфа идти к Швицу, нужна была при том неограниченная уверенность в свои войска, чтобы избрать подобный путь»4.
Холод, туман, ветер, снег и дождь — обычные для гор явления — ждали армию Суворова на этом пути длиной в 15–16 верст. Каждый шаг давался с трудом и без того уставшим, голодным, замерзающим под дождем и ветром людям в сносившейся обуви и рваном обмундировании. Несчастные лошади со сбитыми копытами, потерявшие подковы, скользили, спотыкались, срывались с тропы и падали в пропасть, увлекая за собой людей. На биваках не было возможности развести костер и обогреться — не было дров. Но войска шли без ропота, тем более что сами командиры показывали пример терпения и мужества. Всю дорогу шел пешком в отряде Багратиона великий князь Константин. Суворов, которого в должности адъютанта сопровождал сын Аркадий, то ехал на своей казачьей лошадке, то шел пешком. Он был всегда на виду у солдат, и это придавало им мужества. На одном биваке он подъехал к сидевшим сумрачным солдатам и затянул песню: «Что с девушкой сделалось, что с красной случилось». Раздался хохот, люди повеселели. Спуск вниз, в долину Муттен, как всегда бывает в горах, оказался еще труднее подъема. Как бы то ни было, за 12 часов голова авангарда достигла долины и приблизилась к деревне Муттенталь. В это время арьергард Розенберга отбивался от наседавших французов генерала Лекуба, прикрывая двинувшийся по тропе вьючный обоз, а основная масса войск тянулась через горы. Спускавшиеся с гор тотчас валились на землю, не в силах разжечь костер. «Мы проводим жизнь свою, — записал Грязев, — под кровом необозримого неба, на сырой, голой земле, на пронзительном холоду, не имея иногда на себе ни одной сухой нитки, муравьиная кочка служит нам изголовьем, и мы не чувствуем ничего, ни даже мщения сих насекомых за нарушение их спокойствия: вот как сладостен после трудов сон наш!»
В Муттентале располагался французский пикет, и Багратион, как записано в рапорте Суворова, «с частию своих егерей полка имени его спустился с горы прямо в средину и, приближась к неприятелю так, что он за лесами и скалами того не мог приметить, приказал стремительно со всех сторон на него ударить, приведя тем неприятеля в замешательство, который бросился было бежать, но, не обретая нигде спасения, принужден был отдаться в руки победителям со всем своим оружием. При оном взято в плен 87 человек с офицером, поколото до 50 и ранено 7 человек»"11. Те же данные упомянуты и в формулярном списке Багратиона. Деревня была занята, но разведка доносила — со всех сторон французы. Поняв маневр Суворова, противник усилил группировку в Швице, поджидая подхода русских. Если в Альтдорфе еще были какие-то продовольственные запасы, оставшиеся от французов, то в Муттентале не было почти ничего, вьюки же с провиантом не помогли — сухари сгнили и рассыпались в труху. Для Багратионова авангарда Константин Павлович купил у местного жителя за 40 червонцев две грядки картофеля. Солдаты ели коренья, варили кожу ремней. И тут было получено ошеломляющее известие о разгроме французами корпусов австрийцев и русских при Цюрихе. Приближалась катастрофа…
