На ее могиле на Введенском кладбище столицы не указаны никакие титулы и регалии. Там написано просто: Рина Зеленая.
* * *
Рина Васильевна Зеленая была человеком незаурядным, из ряда вон выходящим, без тени банальности. Она сама себя создала, стала автором уникального явления под названием «Рина Зеленая». Ни разу в жизни ей не изменили остроумие и вкус. У нее был свой лексикон, свои оценки, никогда не похожие на общие. Рина Васильевна и мыслила афористично. «Подчас она казалась парадоксальной, но в итоге всегда оказывалась права, – писал о ней Зиновий Гердт. – Она была богобоязненна, глубоко верила в Бога. По тому, как она относилась к Нему, по простоте, почти будничной, и по величию их «взаимоотношений» с Богом я все время, хотя и не говорил ей об этом, сравнивал ее с Борисом Пастернаком».
Она прожила без малого век. И что удивительно, никогда не оставалась без работы. В актерской среде это, скорее, исключение. И еще удивительнее, что Рине Зеленой нашлось бы место и в сегодняшнем искусстве: она обязательно придумала бы что-нибудь острое и неординарное для современной эстрады, украсила бы любую телепередачу, оживила какой-нибудь эпизод в кино или даже выступила бы в драматической роли на сцене. Ведь прочла же она некогда на радио грустную историю Брэдбери «Вино из одуванчиков» и раскрылась совершенно в ином качестве, найдя в себе новые психологические краски.
Рина Васильевна с успехом могла бы выступить и в мюзикле, что появляются сейчас в Москве, как грибы после дождя – это ее конек, ее любимый жанр.
Она говорила, что иногда, глядя на детей, мысленно просит: «Возьмите меня с собой в XXI век!» И сегодня, когда стираются из памяти многие имена, имя Рины Зеленой по-прежнему в зените. С нами, в XXI веке.
Даже пятка с юмором Елизавета Уварова
Странная, почти мистическая процессия спускалась с верхнего этажа знаменитого старого «дома Воейковой» на углу Кировского и Большой Монетной. По черной лестнице, при тусклом свете нескольких свечей четверо скорбно несли плотное покрывало с укрытой от посторонних глаз ношей. Впереди шла женщина со старинным канделябром, замыкала процессию еще одна – с подсвечником. Зловещие тени неотступно сопровождали эту маленькую компанию по стенам, усиливая ощущение фантасмагории. Открылась дверь одной из квартир, раздалось: «Ах!»… и замок усиленно защелкал.
Возможно, соседи догадались, что стряслось. Знаменитая актриса покидала свой дом навсегда…
«Уварова Лиза. Характер трудный, склонный к самомучительству. Когда встретил я ее впервые, тридцать с лишним лет назад, была она очень хорошенькой, очень молоденькой тюзовской актрисой. Она и Капа Пугачева были красой и гордостью театра. Лучшими травести… – так писал о Елизавете Александровне в 1956 году прекрасный драматург Евгений Шварц. – Теперь Лиза Уварова совсем другая… Теперь, по общему мнению, она актриса острохарактерная, «гротесковая», как написали в последней рецензии, и играет она уже не в ТЮЗе, а в Театре комедии. Играет много. Умна. Владеет французским языком. Комната обставлена с необыкновенным вкусом. И просто. Небольшая, но отличная библиотека. Самостоятельна материально. Кроме театра, работает на радио. Золотые руки. Она бутыль из-под чернил, похожую по форме на старинный штоф, расписала маслом так талантливо под екатерининский, что весело смотреть. И вряд ли хоть минуту в своей жизни была она счастлива. Ни когда была она женою Гаккеля, ни в замужестве за Чирковым. После каждой премьеры – в молодости – плакала она, что провалила роль, и ее общими силами утешали. Но вряд ли она хотела утешений. Она из той породы женщин, что, уставши, не отдыхают, а принимаются мыть полы в доме или стирать белье».
В этих строчках – вся биография и сложный характер актрисы. Гениальный драматург Шварц двумя абзацами дал точное определение своей приятельнице. Но жизнь, конечно, гораздо объемнее и пестрее. Были и роли, и люди, и одиночество, и радость, и горе.
Когда, где и в какой семье родилась Елизавета Уварова, точно не знает никто. Родственников у нее не осталось, биографию она скрывала. Известно, что ее настоящая фамилия Герцберг. Согласно всем справочникам, год рождения – 1902, но на могильном кресте значится другая дата – 1900. Те, кому довелось заглянуть в паспорт актрисы, утверждают то же. Вероятно, этот год и есть настоящий. О происхождении тоже не известно ничего. Но рискну предположить, что вряд ли предками девушки-сибирячки, всесторонне образованной, с правильной русской речью и совершенным знанием французского языка, были простые крестьяне.
Хотя… В одной из старых статей о Елизавете Уваровой писали, что до десяти лет она вообще не знала грамоты. «Из глухой сибирской деревни отец впервые привез ее в Петроград, где обилие новых впечатлений явилось непосильной нагрузкой для маленькой «дикарки». Некоторое время Лиза даже серьезно болела…» Вполне возможно, что актриса сочинила эту легенду для «чистоты анкеты». А, может, так все и было. Истину теперь никто не прояснит…
Еще известно, что юная Лиза Уварова прошла пыльные дороги Гражданской войны сестрой милосердия. После демобилизации – вновь в Петроград, теперь уже навсегда. По командировке омского военно-санитарного управления Лиза поступила сразу в два вуза – медицинский и филологический. Так и ходила по городу – в рваной длиннополой шинели, вязаном шлеме, валенках… Но, волею случая, однажды девушка оказалась в актерской ложе театра Госдрамы. Что ее в тот день так завело? Как никогда она была в ударе – шутила, строила комические гримасы, пародировала чопорную публику и артистов. Кто-то сказал: «Вам бы на сцену, голубушка!» Тут же выяснилось, что на завтра назначены приемные испытания в театр-студию «Водевиль» при Народном доме.
На экзамены собралось сто тридцать человек, принять могли около сорока. Уварова читала монолог апухтинского безумца глухим срывающимся басом. Худруком театра был знаменитый журналист и театральный критик Александр Кугель. «Талантливая. Будет толк», – подытожил он.
В театре «Водевиль» Уварова была на положении второй инженю и одновременно училась в студии Владимира Карпова. Потом ей стали давать главные роли невинных Машенек, обиженных невест, мальчиков. Громкий дебют состоялся в 1922 году и прошел с успехом. Кугель доверил Елизавете Уваровой роль девочки Лизы в «Вечном муже» по Достоевскому и после премьеры окрестил начинающую артистку Сарой Бернар. Но уже на втором спектакле что-то не заладилось. Девушка серьезная, Лиза Уварова уже тогда точно оценивала окружающую обстановку насквозь видела людей. Бесконечные разговоры о пайках вперемежку со сплетнями раздражали ее. В одном из интервью о своей работе в Народном доме она отозвалась так: «Здоровая была девка. Истерика – не мой стиль. Претила закулисная гниль случайной, сборной труппы…»
