Осматриваюсь. Все ребята наши смотрят в иллюминаторы, беседуют.
— Михаил Иванович, — обращаюсь я к Багрянцеву, — как тебе нравится этот корабль?
— Старенький, но ничего. — Багрянцев окидывает взглядом пассажирскую кабину.
— А летать на таком хотел бы? Он улыбается, Нет. Мне по душе истребитель.
— Я тоже истребитель не променяю ни на какой другой, пусть даже самый комфортабельный самолет, — говорю я. — Понимаешь, на истребителе ты свободен, как птица: высота, стремительность, маневр! Обрушится «мессершмитт» на такую машину, как эта, — что она сможет? А попадись он тебе или мне, когда мы на истребителях, — в два счета пристукнем!
Багрянцев соглашается.
— Это верно. Но у них, — он кивает в сторону пилотской кабины, — у них своя романтика. Доставляют срочные грузы, эвакуируют раненых с фронта. Летают в непогоду, да еще ночью, А это тоже нелегко. Ребята онимужественные, уравновешенные. Наш брат истребитель в этом им может позавидовать…
Тут Багрянцев обратил мое внимание на человека, сидевшего на полу.
— Видал чудака? Что это с ним такое? А ведь он — истребитель.
Это был один из прикомандированных к нашей группе летчиков. Он надел на себя парашют и расположился возле самой двери.
— Вечно он с причудами, этот Володька Широбоков, — сказал Михаил Иванович.
Я подсел к Широбокову. Мы познакомились. Конечно же, мне было интересно узнать, зачем он надел на себя парашют.
— Как зачем? А если случится что?
— Так ведь высота полета сто пятьдесят метров.
— Это не имеет значения. Я не привык полагаться на волю случая. В полете ничто не должно застать меня врасплох.
Нет, этот парень не был трусом. В нем виделся, что называется, человек с характером.
Самолет летел, слегка покачиваясь. Внизу развертывалась живописная панорама Подмосковья, На одном из аэродромов мы ненадолго приземлились, и дозаправленный самолет снова взмыл в небо.
В пункте назначения нас уже ждали. Мы отдохнули, а утром пришли на завод. Большое впечатление произвели на нас его гигантские цехи, конвейерные линии, весь процесс создания самолетов. С конвейера потоком сходили новенькие истребители ЛАГГ-3.
Дни учебы пролетели незаметно. После зачетов летчиков пригласил к себе главный конструктор самолета Семен Алексеевич Лавочкин. Тепло и сердечно встретил нас этот душевный, веселый человек. Каждому пожал руку, каждого пригласил сесть, потом достал коробку «Казбека»:
— Угощайтесь, морячки!
Морячки с удовольствием задымили. Мы с Тенюгиным некурящие, но тоже взяли по папироске и спрятали их в карманы — «на память от Лавочкина».
Семен Алексеевич долго и подробно расспрашивал нас о положении под Ленинградом.
Конструктор рассказал, что самолет ЛАГГ-3 прошел испытания в бою и что завод получил о новой машине хорошие отзывы. Он сообщил нам также, что успешно идет работа по созданию нового истребителя с мотором воздушного охлаждения, по качествам намного превосходящего существующую машину,
Лавочкин попросил нас рассказать о тактике фашистских истребителей и бомбардировщиков, о действиях вражеских зенитчиков. Он внимательно слушал нас, делая пометки в своем блокноте. Несмотря на серьезность обсуждаемых вопросов, Семен Алексеевич находил место шутке. Незаметно прошли почти три часа беседы.
Выйдя от Лавочкина, мы задержались в одном из цехов. Разговор зашел о качестве машины. Сопровождавший нас инженер завода сказал:
Машина, в основном, делается неплохо. Но кое-ка кие неполадки, к сожалению, встречаются. А вы посмотрите, кто создает для вас самолеты.
За станками, у верстаков, на конвейере — почти всюду стояли пожилые и молодые женщины. На рабочих местах было много подростков.
— Мужчины ушли на фронт, — продолжал инженер. — У нас уже много вдов и сирот…
В это время прозвучал сигнал на обед. Женщины, вытирая руки, поспешили в столовую, а подростки, почувствовав свободу, подняли возле станков шумную возню. Что-то с грохотом упало на пол. Инженер грустно улыбнулся:
— Ничего не поделаешь, рабочий класс в салки играет.
Утром мы поехали на аэродром. На новом истребителе каждый из нас должен был совершить полет по кругу с обязательной уборкой шасси.
Вот и моя очередь лететь. Занимаю место в просторной кабине. Особенно радует, что в ней удобно расположены педали управления рулем поворота. О радио и говорить нечего. Это наша давнишняя мечта.
— Разрешите выруливать для взлета? — спрашиваю я из кабины.
В шлемофоне тотчас же раздается:
— Разрешаю!
Выруливаю, прошу разрешения на взлет. Самолет легко отрывается от земли. Нажимаю красную кнопку, шасси само пошло на уборку. Потом где-то внизу раздается легкий шлепок и загораются два красных огонька — шасси убрано. После И-16, на котором для уборки шасси нужно было сорок четыре раза повернуть ручку тросовой лебедки, это казалось чудом.
Машина легко набирает высоту. Чувствуется сила мотора. В моих руках новый самолет. Здорово, черт возьми!
Но короток полет по кругу. Выпускаю шасси и посадочные щитки, совершаю посадку, Истребитель касается колесами земли, подпрыгивает и только потом, приземлившись на все «три точки», мягко катится по зеленой траве аэродрома. «Не добрал немножко!» — досадую я на себя. Так хотелось совершить безукоризненно чистую посадку!
— Ну как, разобрался, что к чему? — спрашивает командир.
— Не очень. Еще бы полетик.
— Полетим домой — разберешься. И он вызывает следующего…
В общежитие мы возвратились в приподнятом настроении, будто свершили что-то весьма значительное.
А утром на завод пришла телеграмма: «Ускорьте прилет группы ЛАГГ-3. Ленинграду трудно. Самохин». Об этой телеграмме командующего ВВС нашего флота вскоре стало известно каждому рабочему. «Ленинграду трудно…» Авиастроители удесятерили свои усилия.
И вот мы на заводском аэродроме. Самолетов здесь столько, что яблоку негде упасть. Гляжу на них, и душа радуется. Вот она, могучая советская техника! Вот он острый, разящий меч, выкованный нашим народом в грозные годы войны! Пройдет немного времени, и этот меч беспощадно обрушится на головы фашистских захватчиков.
Среди сопровождающих нас лиц один из инженеров завода.
Возле неполного ряда самолетов мы останавливаемся.
— Отсюда группа армейских летчиков уже взяла девять самолетов, — говорит инженер. — Вам достались номера с одиннадцатого по двадцатый. Вот мел. Кто у вас тут пошустрее? Пишите на бортах номера, и попутного вам ветра, морячки! Лидер готов, ждет вашей команды…
Вскоре мы поднимаемся в воздух. Десять истребителей ЛАГГ-3, лидируемые самолетом ПЕ-2 — двухмоторным фронтовым пикирующим бомбардировщиком, строятся и берут намеченный курс. Погода солнечная, ясная. Видимость кажется беспредельной.
