Бунвиль, Миссури, 21-е июня
Прибыл 1-й Айовский пехотный. Несколько искавших убежища в лагере рабов были отправлены обратно их хозяевам.
В полку много образованных людей, среди них врачи, юристы и редакторы — все они родом с дальних западных графств. По пути сюда они так чудили, что даже иногда пугали этим местных жителей. В Мейконе они захватили «The Register» — боевую газету Сецессии, и, имея лишь 40 печатных станков, быстро выпустили весьма острый лояльный журнал под названием «Наш Союз». Прощальное обращение, с которым парни из Айовы обратились к редактору-беглецу м-ру Джонсону на страницах его собственной газеты, заслуживает внимания.
«ПРОЩАЛЬНАЯ
Джонсон, где бы вы ни находились — в дебрях дремучих лесов или на широких, раскинувшихся под бескрайним небом равнинах — прощайте! Мы никогда не видели вас — и не мечтаем об этом — и не хотим этого — но мы гордимся этим, а посему, прощайте, Джонсон, и берегите себя!
Мы расстаемся с вами, Джонсон, не глядя в ваши честные глаза или пожимая вашу мужественную руку — и даже без слов „Да благословит вас Бог!“ Нам действительно и искренне жаль, что вы все бросили и ушли, чтобы никогда не вернуться. О, Джонсон, почему вы… как вы могли так поступить?
Джонсон, сегодня вечером мы уходим. Мы идем туда, где тучи пуль и толстых москитов. Мы можем и не вернуться. Если так случится, помните, старина, о нас. Мы сидели за вашим столом, мы украли ваш „Словарь латинских цитат и выражений“, мы писали наши юнионистские статьи вашим пером, вашими чернилами и на вашей бумаге, а потом напечатали их на вашем станке. Наши ребята воспользовались вашими наборными досками, вашими литерами, линейками и все остальным. Мы даже выпили немного виски из вашей бутылки.
И теперь, Джонсон, после того, как мы все это сделали для вас, вы не забудете нас, не так ли? Помните нас. Помните нас в ваших вечерних молитвах и ваших утренних молитвах. Если вы молитесь днем, и тогда не забывайте о нас, а если вы внезапно проснетесь ночью и попросите благословения, чтобы снова спокойно уснуть, и в тот момент снова вспомните о нас!
И еще раз, Джонсон — наши сердца заставляют нас сказать это — это печальное слово! — но, все-таки, еще раз и навсегда, Джонсон, — ПРОЩАЙТЕ! А когда вернетесь — ПОЗОВИТЕ НАС!
Прощайте, Джонсон!»
Один из рядовых только что был наказан ударами пятьюдесятью ударами по обнаженной спине за то, что похитил в одном из частных домов дамское платье и несколько мехов.
Сегодня утром я проходил мимо нескольких солдат из Айовы, которые отдыхали на обочине дороги, по которой они несли в лагерь несколько ведер воды. Они обсуждали вопрос о том, как тяжелый государственный долг повлияет на статус Правительства! Это люди, которых южная пресса называет «невежественными наемниками».
Сент-Луис, 12-е июля
«The Missouri State Journal», который не скрывал своей симпатии к мятежникам, в конечном счете, прикрыт военными властями. Это было сделано сегодня, по приказу генерала Лайона, преследовавшего мятежников у Спрингфилда, на юго-западе штата. Сецессионисты называют его деспотом, но лояльные граждане довольны.
Вы любите чудеса? Если да, вот рассказ о недавней битве полковника Зигеля под Карфагеном.
Рядовой одной из его рот (так гласит эта история), во время стрельбы и перезарядки, чтобы избежать пуль мятежников, плашмя лежал на земле, и тут совсем недалеко от него один из шестифунтовых врезался в землю. Снаряд прошёл под ним на глубине примерно шесть дюймов, выскочил на поверхность и продолжал двигаться далее своим извилистым путем. Он абсолютно не пострадал, но не успел и глазом моргнуть, как оказался на спине!
Возможно, вы покачаете головой и не поверите в это — капитан уверял меня, что в том же сражении он видел, как одному из артиллеристов Зигеля снаряд оторвал обе ноги, но он сумел подняться, заложить снаряд в пушку, вынуть пробойник, и только после этого он упал и умер! Это, во всяком случае, очень трогательная история, и она очень похожая на героическую балладу.
Глава XII
«Кто может быть в один и тот же миг
Взбешен и хладнокровен, верен долгу?
Никто» [81].
«Вот так всегда, когда идут мужчины
На поводу у женщин» [82].
Большим утешением было вырваться из взбудораженного и печального Миссури и провести несколько спокойных дней в свободных Штатах. Несмотря на предсказания мятежников, трава на улицах Чикаго не росла. В самом деле, он не был ни идиллическим, ни умирающим. Повсюду великолепные многоэтажные здания, ежедневно прибывали и отбывали 60 поездов, отели переполнены постояльцами — жизнь кипела. Мичиган-авеню, лучшая улица Америки, на полторы мили протянувшаяся вдоль озера, каждый вечер была переполнена всеми видами транспорта, а ее тротуары — гуляющими, и мы видим сразу оба особых свойства жителей Чикаго — умение держать поводья и общительность.
Я ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь крикнул — «Хлеб или кровь!». Поскольку на городских складах в тот момент хранилось более 2-х миллионов бушелей кукурузы, а в течение последних шести месяцев привезли еще 18 000 000 бушелей зерна, голод вряд ли стал бы неизбежным. Независимо от того, мир или война, есть деньги или нет их, мука и зерно всегда найдут своего покупателя. Кукуруза — вот Король, а не хлопок, и Великий Северо-Запад, а не Дикси-Лэнд, владеет скипетром имперской власти.
Стойкость новых штатов достойна удивления. За несколько месяцев Висконсин и Иллинойс из-за инфляции потеряли около 10-ти миллионов долларов. Возникли трудности и дискомфорт, но уж никак не полный крах.
Интересно теперь вспомнить о тогдашнем финансовом хаосе. Индекс нью-йоркской биржи однажды скакнул до 30-ти процентов. «The Illinois Central Railroad Company» штата Иллинойс одним счетом выплатила премию в 22 500 долларов. Уже за несколько недель до обрушения все очень боялись наличных, и все тотчас получили их. Людей внезапно охватило желание немедленно вернуть долги. Все перевернулось с ног на голову — должники увлеченно гонялись за своими кредиторами, а кредиторы бегали от них, словно жулики от шерифа. Скупые мужья на месяц вперед выдавали своим женам щедрые денежные суммы для домашних покупок. В универсальных магазинах — воплощении женского рая, — царил ажиотаж, но торговцы отнюдь не спешили расставаться с товаром.
Вдруг, словно по волшебству, цены подскочили. А затем наступил грандиозный кризис. Деньги подешевели на 50 %, и одним прекрасным утром, когда город проснулся, он был вдвое беднее, чем накануне. Банки, с их обычной кошачьей проницательностью, удержались на плаву, а вот вкладчики пострадали.
Лица, которые поселились в Чикаго, когда он был всего лишь военным форпостом, окруженный сотнями миль индейской земли, рассказывают истории о тех временах, когда на поездку в Буффало уходило иногда почти три месяца. Тем, кто приехал сюда позже, тоже есть что вспомнить — это интересно. В 1855 году один торговец купил участок необработанной земли за городом, недалеко от озера, за 1200 долларов, причем 300 он дал наличными. Перед вторым взносом через песчаный и непригодный к обработке уголок его участка прошла железнодорожная колея, и компания выплатила ему компенсацию в размере 1100 долларов. А незадолго до конца третьего года, когда ему предстояло внести последний взнос в 300 долларов, он продал землю перекупщикам за 21 500 долларов. Сейчас она оценивается примерно в 100 000 долларов.
В июльский день, такой холодный, что внутри уместно было разжечь камин, а снаружи щеголять в пальто и бизоньей шкуре, я посетил могилу сенатора Дугласа, пока еще не отмеченную памятным камнем. Он покоится у своего старого дома и в нескольких ярдах от озера, который бурно рыдал и стонал, когда огромные, украшенные белой бахромой волны одна за другой обрушивались на песчаный берег.
