С востока прибывают поезда и длинные колонны иммигрантов из Норвегии и северной Германии идут по Дирборн-Стрит, с любопытством и надеждой оглядывая свою новую Землю Обетованную. Одна из многих железных дорог за две недели доставила сюда 2 500 человек. Тут были и седовласые старики, и грудные дети. Все аккуратно одеты аккуратно, особенно женщины, с белоснежными платочками на их головах.
Конечной точкой пути большинства из них были Висконсин и Миннесота. Мужчины и женщины — лучшее богатство нового штата. Несмотря на то, что почти все они бедны, кроме светлых волос и голубых глаз своего отечества они привезли еще свою честность, бережливость и трудолюбие — свой вклад в этот великий тигель, из которого после того как все его таинственные ингредиенты перемешаются, отольется сверкающий и чистый слиток — Истинный Американец.
Перед войной в штате Миссури жило 200 000 немцев, при общей численности населения немногим более одного миллиона человек. Все они лоялисты и первыми взяли в руки оружие.
На Юге к ним всегда относились недоверчиво. Мятежники жестоко давили на них, но очень немногие из них оказались в их рядах. Честь и слава верным немцам!
Согласно мнению какого-то философа, «англичанин или янки — это капиталист, ирландец — рабочий, но немец — это и капиталист, и рабочий одновременно». Накануне восстания в Цинциннати проживало около 70 000 немцев, которые в течение многих лет в значительной степени поспособствовали его росту и процветанию.
Визит в их особый квартал, который называют «Над Рейном», с его немецкими ежедневными газетами, немецкими вывесками и немецкой речью — это словно заглянуть в их Фадерленд [83].
Цинциннати ближе, чем Гамбург, Miami Canal пересечь намного проще, чем Атлантику, а «сладкий немецкий акцент», которым когда-то восхищался генерал Скотт, не менее музыкален в Queen City [84], чем на родине Шиллера и Гёте. Зачем же тогда ехать Германию, если не для того, чтобы жениться на немке, как это действительно и сделал Байард Тейлор? Но многочисленные девушки — светлоглазые и светловолосые — на этих немецких улицах, похоже, убеждают, что в такой поездке нет необходимости.
Если «Молодой американец» [85] хочет повеселиться, он берет с собой в салун четыре или пять своих приятелей, сразу выпивает половину бокала чистого бренди и раскуривает сигару. Действуя в таком стиле целый день, он заканчивает тем, что его либо на руках несут домой, либо в полицию.
Но немец летним вечером в порядке прогулки со своей женой и двумя или тремя из двенадцати детей (традиционное количество детей в образцовых тевтонских семьях) в какой-нибудь большой бар или парк, которых так много в его городе. Заказав бокал рейнского, катобы или «две кружки светлого пива и два брецеля», они сидят час или два, беседуют с друзьями, а затем возвращаются в свой дом, как разумно отдохнувшие разумные люди. В этих барах сотни людей, неистово жестикулирующих и кричащих даже во время самой интимной личной беседы значительно громче, чем то же количество американцев, если бы они находились в состоянии ступора, порожденного смертью половины их компании, но присутствие женщин и детей — гарантия того, что речь всех присутствующих будет вежливой, и поведение тоже на высоте.
Сам процесс миграции тоже очень любопытен. Во-первых, как правило, люди движутся на запад. Из Массачусетса они отправляются в северный Огайо, Висконсин или Миннесоту. Из Огайо — в Канзас, из Теннесси — в южный Миссури, из Миссисипи — в Техас. Великие соблазны Канзаса и Калифорнии заставляют людей сойти с их широты, но это свойственно всем. Другое дело, что ирландцы остаются у побережья, а немцы устремляются вглубь. Мигранты составляют четыре пятых от общего количества населения любого города Запада.
В 1788 году, за несколько месяцев до появления первого квартала Цинциннати, за 500 долларов было приобретено 740 акров земли. Теперь эта земля — сердце города и оценивается многими миллионами. В процессе перехода из рук в руки, она приносила колоссальные прибыли, но его первый владелец, а впоследствии один из крупнейших землевладельцев Запада, по смерти не оставил своему сыну того количества недвижимости, которое могло бы обеспечить ему безбедное существование. До 1862 года его сын жил в Цинциннати, только благодаря щедрости своих родственников. И теперь, на закате своей жизни, когда он шел по улицам этого оживленного города, ему, должно быть, было странно осознавать, что из всех этих акров, которыми безраздельно владел его отец, ему не принадлежит даже та малость, на которой он нашел бы свое упокоение, «Из милости ему могилу дайте!» [86]
На месте этого города когда-то возвышались огромные курганы — округлой и эллиптической формы. Через несколько лет, когда один за другим их сравняли с землей, под ними были обнаружены реликвии очень древней и довольно развитой расы, которая жила в этих местах до индейцев и, вероятно, в те же времена, когда процветали мексиканские ацтеки.
На месте одного из этих курганов — оперный театр «Pike's Opera House» — великолепное здание, возведенное за 500 000 долларов одним винокуром из Цинциннати, который за 15 лет до того не смог получить кредит для того, чтобы выпустить первую партию из нескольких бочек виски. Это один из лучших театров в мире, но место, на котором он возведен, еще интереснее. В скольких еще не написанных исторических трудах сказано, что здесь, где сегодня находится храм искусства и моды, когда-то очень давно стоял пост, с которого индейские часовые наблюдали за «черной и кровавой землей» противоположного берега реки, а еще раньше — алтарь, на котором шаманы полуварварской расы совершали мистические обряды, чтобы умилостивить своих языческих богов!
Цинциннати возник благодаря женщине. Его основатель не была ни плотником, ни торговцем, а просто искателем и покорителем женских сердец. Семьдесят лет назад Колумбия, Норт-Бенд и Цинциннати — все самые красивые города — были соперниками, каждый из которых стремился стать столицей Запада. Колумбия была самым большим из них, Норт-Бенд — наиболее благоприятно расположен, а Цинциннати — самый перспективный из всех.
И армейскому офицеру, посланному для создания военного поста для защиты приграничных поселенцев от индейцев, было крайне необходимо выполнить это задание. Очарованный прелестями темноглазой красавицы — жены одного из поселенцев из Норт-Бенда — он решил, что останется здесь и устроил здесь свой штаб. Ее муж, не обращая внимания на ухаживания офицера, уехал в Цинциннати и поселился там — таким образом, как он предполагал, он избавил свою жену от искушения.
И, подобно Марку Антонию, отбросившему все ради губ Клеопатры, этот смиренный сын Марса также счел, что стратегические преимущества Норт-Бенда — ничто по сравнению с глазами его возлюбленной. Он немедленно последовал в Цинциннати, и в пределах городской черты построил Форт-Вашингтон. То, что пост находился столь близко, решил все вопросы — в истории Запада повсюду случались точно такие же истории. Теперь Цинциннати — самый крупный город континента. Колумбия — небольшая деревня, а Норт-Бенд — отличная ферма.
В архитектурном отношении Цинциннати превосходит всех своих западных соперников и очень быстро становится красивее даже самых красивых приморских городов. Некоторые из его кварталов уникальны и ничего в Америке похожего нигде нет. Несколько потрясающих общественных зданий, но его самые прекрасные здания построены частными предпринимателями. Цинциннатец очень экспансивен. Узкие кварталы невыносимо мучают его, он способен жить в коттедже, а своим бизнесом заниматься во дворце. Небольшой кирпичный дом — это вечный кошмар его жизни, а дом из естественного дикого камня — его вечная мечта.
Из Queen City я отправился в Луисвилл. Поскольку все другие пути на Юг были перекрыты, оттуда железной дорогой можно было без труда попасть в Нэшвилл.
