воздержания от употребления алкоголя и просит дать ему право организовать такое же движение за трезвость в России. Заголовок в
Aftonbladet гласит: «Граф Лев Толстой – младший по поводу трезвости. Вода вместо шампанского». Лев подтверждает, что вступил в «Союз голубой ленты», христианское народное движение сторонников полного отказа от алкоголя. В его случае решение о вступлении было принято после «ужасных шведских тостов». В Швеции, как ни в какой другой стране мира, глубоко укоренился обычай поднимать бокалы. «За каждым завтраком, ланчем, обедом и ужином люди травятся алкоголем, выпивая за „здоровье“ друг друга, точно все это в шутку». А движение за трезвость, которое действительно полезно для здоровья, напротив, высмеивается.
Будучи трезвенником, Лев отказывается произносить тосты и выпивать. Он не соглашается «пить отраву за чужое здоровье», или – если точнее – не хочет «подрывать» здоровье других. Табак и кофе тоже вредят здоровью, напоминает Лев. Пиво можно легко заменить водой и русским квасом. В «Союз голубой ленты» он вступил, чтобы по возможности установить контакт между шведской и российской организацией трезвенников. Однако подобная деятельность в России так никогда и не начнется, несмотря на то что Лев при каждом удобном случае будет хвалить работу шведского движения за трезвость.
Отношения с Толстым снова обостряются. В письме к Софье Андреевне Лев по неосторожности дает понять, что считает последний роман отца «Воскресение» неудачей. Это не полноценное произведение, а во многом лишь повторение избитых мыслей. Лев быстро просит у матери прощения за суровый отзыв: «Я осуждаю „Воскресение“, потому что сам так плох и завистлив». Но рана уже нанесена. Толстой узнает о критике сына и, несмотря на то что сам без раздумий не раз высказывался о творчестве сына уничижительно, считает его слова о «Воскресении» непростительными. В декабре 1899 года он пишет сыну в Швецию:
Я получил твое письмо, Лёва, и, к сожалению, почувствовал, что не могу тебе писать просто и искренно, как желаю относиться ко всем людям, а особенно к сыну. Твое непостижимое для меня и очень тяжелое недоброе отношение ко мне сделало то, что из невольного чувства самосохранения стараюсь как можно меньше иметь общения с тобой. Будем надеяться, что это пройдет, как только пройдет твое недоброе отношение.
Исправлять же это объяснениями не надо. Объяснения никуда не улучшают, а только ухудшают отношения. Прощай, желаю тебе того внутреннего блага, вследствие которого устанавливаются, без заботы об этом, самые дружеские отношения со всеми людьми.
Необходим быстрый и смиренный ответ. Лев пишет:
Милый папá, хотя ты и просишь не отвечать тебе, я не могу этого сделать. Ты прав, я недобро к тебе относился, и, конечно, это причина нашей отчужденности. Постараюсь совсем и искренно уничтожить в себе дурные чувства к тебе, и ты, конечно, тогда сам это почувствуешь.
Причина плохого отношения в том, что Лев видит «некоторые вещи» иначе, а кроме того, чувствует, что отец воспринимает его пренебрежительно. Но сейчас Лев раскаивается, готов искупить вину и заверяет отца в любви.
В январе 1900 года Лев с семьей отправляется за границу, цель – Франция и Италия. Пароходом до Германии, далее поездом в Париж. Лëвушка играет в парках на Елисейских полях, пока Дора и Лев посещают городские музеи. Но туристическая суета утомляет, и вскоре они уже скучают по целительному морскому климату Стокгольма. Отдохновение они находят во встречах с местными писателями, среди которых Эжен Мельхиор де Вогюэ, авторитетный знаток русского реализма и горячий поклонник Толстого. Важным событием становится знакомство с Эмилем Золя. Жизнерадостный и энергичный, он принимает гостей в компании маленькой седой супруги и трех собачек черной масти. Золя явно доволен, когда слышит, что Толстой ценит его произведения, и в особенности роман La Terre («Земля»). Не вполне уверенному в этом Льву приходится из вежливости солгать. «Но неужели ваш отец действительно верит во все эти святые писания?» – участливо интересуется Золя. Лев отвечает утвердительно, иного ему не остается. Но при этом Лев подчеркивает, что прежде всего Толстой верит в духовные идеалы Христа. «А вы разделяете взгляды отца?» – спрашивает Золя. «Не во всем», – отвечает Лев, и Золя печально покачивает головой. Такой великий писатель, как Толстой, не должен оставлять художественную литературу ради религиозных сочинений, читать которые он, Золя, во всяком случае, не в силах. Лев задает встречный вопрос: почему Золя живет в большом городе, хотя пишет о деревне? Но Золя тут проблемы не видит: «Наша фантазия богаче, чем действительность».
Менее чем через неделю роскошный ночной экспресс Le Train Bleu на умопомрачительной скорости мчит семейство в Канны. Дора увидит места, где шесть лет назад Лев тщетно пытался излечиться от болей в желудке. В Монте-Карло они неожиданно встречают родственницу, тетку Льва Елизавету Павленкову, урожденную Берс, вдову, коротающую вечера в казино. Она разработала «надежную» систему игры (речь шла об осторожных ставках), и рулетка – по крайней мере, пока – приносит ей удачу.
Из окна гостиничного номера открывается красивый вид на пальмы и море, но в остальном Канны особо приятного впечатления не производят. Это определенно не то место, где можно отдохнуть и собраться с силами. Слишком суматошно и неуютно. Можно смело ехать дальше.
В конце февраля Толстые прибывают в весеннюю Флоренцию, где останавливаются в знаменитом отеле Anglo American. Впечатления ярчайшие: красивый город, художественные музеи, галереи… Жаль только, что не хватает средств купить все понравившиеся копии и гравюры. Приходится удовлетвориться копией «Мадонны с младенцем» Мурильо; в их будущем новом доме большая картина займет почетное место. Сюжет религиозный и одновременно изображает материнскую любовь, что и привлекает внимание Льва.
Лëвушка – прекрасный путешественник, нешумный и некапризный. Большие карие глаза спокойно наблюдают за происходящим. Скоро у него появится брат или сестра. Лев пишет домой: «Дорочка бодра и свежа, – не сглазить, – ребенок уже стал по утрам шевелиться и, верно, будет живой, выношенный под солнцем юга». Лев никогда прежде не видел Дору такой красивой, как в Италии. Солнце словно даровало ей новую жизнь, осветило новыми красками. Два итальянских офицера, проходя мимо их семейства, при виде Доры в один голос восклицают: «La Bella!» Лев гордо улыбается.
Но рабочие, сидящие кучками на тротуарах, напротив, провожают русско-шведскую пару враждебными взглядами. Один из них пытается подставить подножку элегантному, в цилиндре и белых перчатках Льву, но сам получает пинка, после чего его приятели с угрожающим видом встают и, призывая Мадонну, начинают громко
