— Что ты, братец, надоедаешь мне с пустяками?! Без тебя знаю когда мне выходить. Поди, напоминай мальчишкам, вон Петруше Каратыгину и Пете Григорьеву, а я без тебя вовремя выйду.
А Петруше Каратыгину и Пете Григорьеву было в то время лет по шестьдесят.
Иван Иванович под старость очень часто, как на репетициях, так и в спектаклях, переиначивал и перепутывал слова роли, хотя, как исполнитель, продолжал быть безукоризненным.
В комедии Куликова «Весною», которая вся состоит из стихов, Сосницкий играл в пудренном парике пожилого барина, на которого весна действует так же благотворно, как и на молодого его племянника. Оба они, гуляя по саду, увлекаются природой. Иван Иванович в этой сцене часто оговаривался. На слова племянника: «какой чудесный день», ему следовало отвечать: «как воздух ароматен!», а Сосницкий, разглядывая небо в лорнет и вдыхая в себя весенний ветерок, произносил: «как воздух аккуратен?». В одной исторической драме, играя казака Заруцкого, он вместо фразы: «без коня и сабли — казак не казак», серьезно и с пафосом произнес: «без коля и мабли — каляк не моляк».
Раз, на репетиции пьесы «Было да прошло», в которой он превосходно играл старого крепостника помещика, Сосницкий увлекшись сказал мне, игравшему молодого человека:
— Если ты будешь так вести свои дела, то тебя запрут в аптеку.
— «Возьмут в опеку», — поправил я Ивана Ивановича.
— Ну да, в аптеку, я так и говорю, — сердито ответил старик. — Что ты, братец, меня учишь? Без тебя знаю…
Насилу могли убедить Сосницкого в ошибке, которую он свалил на суфлера.
Играя в драме Полевого «Костромские леса» роль хорунжего, который вбегает на сцену с обнаженной саблей, Иван Иванович так однажды увлекся, что вместо: «я из вас сделаю битое мясо», громогласно произнес:
— Я из вас сделаю митое бясо.
Однажды на считке одной весьма скучной пьесы, которую читал сам автор в уборной Александринского театра, присутствовал в числе прочих актеров, долженствовавших в ней участвовать, и Сосницкий. Среди монотонного чтения Иван Иванович начал дремать и вскоре совсем заснул. Никто бы, может быть, и не обратил на это внимания, если бы ему не приснился какой-то отвлеченный сон. Ему, вероятно, предлагали во сне выпить кофе, потому что вдруг он перебивает вошедшего в пафос автора громкою фразою:
— Я не хочу кофе… Что вы ко мне пристали?.. Мне кофе не надо… Отстаньте от меня…
Конечно, это очень развеселило скучавших слушателей.
Однажды на репетиции комедии в стихах «Минутное заблуждение», в которой Сосницкий неподражаемо играл ревнивого мужа, он очень забавно оправдался (обвинив во всем суфлера) в том, что забыл какую-то речь в своей роли. Не слыша суфлера он упорно молчал; репетируя с ним, я напоминаю Ивану Ивановичу, что ему следует говорить; он продолжает молчать, Наконец, после второго или третьего напоминания он рассердясь мне возражает:
— Что ты, братец, меня учишь… я знаю свою роль не хуже тебя!!!
— Так что же вы не говорите, Иван Иванович?
— Что я не говорю?! А я вот нарочно молчу… Я прежде хочу узнать, что он скажет? — указав на суфлера, с горячностью произнес он. — А он молчит… ни слова не подает… Обязанностей своих не знает!!!
— Помилуйте, Иван Иванович, оправдывался суфлер. — Я несколько раз подаю вам вашу фразу. Вы не изволите слышать!!
— Врешь, любезный… я слышу лучше твоего… Я хотел испытать тебя нарочно… и вижу, что ты смотришь в книгу, а видишь фигу.
Несмотря на то, что многие, в особенности из молодых, позволяли себе подсмеиваться над стариком, все без исключения уважали и почитали его. Как мужчинам, так и женщинам он говорил «ты», за исключением только лиц, почему-либо ему неприятных или тех, на кого за что-нибудь сердился.
В бенефисы товарищей, если сам он не участвовал, то непременно присутствовал в публике, для чего покупал в Александринском театре всегда один и тот же излюбленный нумер в местах за креслами. Чаще же всего бенефицианты посылали ему этот билет в подарок.
В бенефис A. М. Читау, когда шла в первый раз пьеса П. П. Штеллера «Ошибки молодости» и еще одноактная небольшая комедия Д. В. Григоровича, Сосницкий был зрителем. По окончании комедии «Ошибки молодости», имевшей значительный успех, зашел ко мне в уборную Иван Иванович и, усевшись на диван, закурил папиросу. Через несколько минут входит ко мне и Штеллер, тогда молодой, статный офицер. Он, видимо, был взволнован успехом (его много раз вызывали). Я вздумал его представить Ивану Ивановичу и сказал:
— Позвольте, Иван Иванович, представить вам автора новой комедии.
Штеллер поклонился, а Сосницкий, не вставая с дивана и не протягивая ему руки, ласково улыбнулся и ответил:
— Что ты, любезный, мне представляешь его? Я знаю его больше, чем ты: я помню его еще мальчишкой.
Штеллер вскинул на Сосницкого изумленные глаза и не нашелся ответом.
— Что это, братец, значит, — продолжал Иван Иванович, обращаясь уже к Штеллеру: — что я тебя встречаю все в разных костюмах — то военным, то штатским? Для чего ты переряжаешься?
Молодой писатель па лице своем выразил еще большее удивление, но опять таки не счел нужным разуверять Сосницкого и вскоре удалился из уборной. Я остался tete-a-tete с стариком, который, проводив глазами удалявшегося Штеллера, спросил меня:
— Это ведь Григорович?
— Что вы? Какой Григорович?
— Ну, да, Григорович! Автор пьесы… Ты ведь сам сказал, что он автор сегодняшней пьесы.
— Вы перепутали. Григоровича комедия только сейчас будет играться, а это Штеллер, автор «Ошибок молодости», которую только что мы сыграли…
— Штеллер?! Гм!.. Так я его не знаю… В первый раз слышу такую фамилию и в первый раз вижу его…
— Как же вы ему сказали, что знавали его мальчишкой?
— Какой ты чудак! Я тебя не понял… Григоровича-то действительно я знаю еще мальчишкой, а про этого никогда и не слыхивал. Впрочем, знаешь что, пьеса его очень недурна…
— Вы его сконфузили!
— Ничего, он должен был понять, что я обознался, — спокойно закончил Сосницкий и отправился в партер досматривать спектакль.
Сосницкий, продолжая служить на сцене, дожил до своего 60-летняго юбилея. Его праздновали 1-го апреля 1871 года, в его бенефис, в Александринском театре; спектакль составлен был из 2-го акта «Ревизора», сцен оперы Глинки «Жизнь за царя», Тургеневской одноактной комедии «Завтрак у предводителя» и большого дивертиссемента. Эхо празднество, несмотря на присутствие самого государя императора Александра Николаевича, его царской награды юбиляру, состоявшей в пожаловании тут же в спектакле брильянтового украшения на имевшуюся и Сосницкого золотую медаль, всеобщие приветствия и овации, прошло далеко не так весело и торжественно, как при его пятидесятилетнем празднике.
