я наткнулась на группу поддержки людей с биполярным аффективным расстройством, где участники со схожими проблемами могут пообщаться и поделиться опытом. Там есть определенные правила общения: нельзя давать советы, все утверждения формируются через «я-высказывания». Если говорить проще, то все выглядит так: один человек задает вопрос – другие делятся своими историями по теме вопроса. То есть просто рассказывают случаи из своей жизни. И, как оказалось, это отлично помогает! Помогает понять, что ты не одинок, что многие имели схожий с тобой опыт. Бывает, слушаешь кого-то и думаешь: «Вот! Вот почему это со мной происходит! А я так давно не могла понять».
На такие онлайн-встречи приходят люди разного возраста и пола, но трудности у всех одни. Те, кто получил свой диагноз недавно, задают точно такие же вопросы, которые возникали у меня вначале. И я поймала себя на мысли о том, что мне очень нравится делиться своим опытом! Мне нравится рассказывать истории из своей жизни, в которых другие узнают себя. Мне нравится, когда люди говорят: «Твои слова успокоили и приободрили меня». Мне нравится помогать, мне нравится ощущать себя полезной.
Так может, мне рассказать об этом всем? Не ограничиваться приватным чатом? Ведь я уже точно уверена, что мой опыт и мои истории будут полезны людям с БАР, будут полезны близким таких людей, будут полезны каждому, кто захочет заглянуть в голову человеку с «биполяркой».
Проявления болезни каждого человека уникальны, но на самом деле очень схожи в основных моментах. Здесь я поделюсь своим опытом, а ты сможешь узнать себя в этих строках.
Эта история – группа поддержки, которую ты можешь носить в кармашке.
Первые тревожные звоночки начались, когда мне было восемнадцать лет. Точнее, тогда начались громкие звонки. «Звоночки» были всегда, но я не обращала на них внимания, думала, что у всех так.
Мои школьные годы проходили обычно. По крайней мере, так же, как у моих друзей. Выучить уроки, покурить за гаражами, сходить на тренировку. Из книг – Чак Паланик и Ирвин Уэлш. Музыка – русский рок. Героини – Кристина Ф. и Нэнси Спанджен. Но в подростковом возрасте я могла резать руки (причин уже толком не помню), начать плакать просто так, когда ничего не произошло, наступать только на белые полосы пешеходного перехода, иначе «моя мама умрет». Обычно вместо уроков физкультуры мы сидели с одноклассницами в раздевалке и болтали о чем-нибудь. Как-то раз наш разговор зашел про смерть, и я с искренним удивлением спросила: «В смысле? Вы никогда не задумывались о суициде?» В ответ услышала растерянное «нет». И отчего-то на всю жизнь запомнила этот момент, как на меня смотрят десять пар глаз и не понимают, зачем я задала этот вопрос.
Мне было восемнадцать, я училась на первом курсе университета, жила в общежитии. В какой-то момент я начала уставать быстрее и сильнее, чем раньше. Сильнее и быстрее с каждым днем. Мне было тяжело не то что отсидеть четыре пары в университете, а хотя бы до него дойти.
Совсем плохо стало в конце мая, как раз перед сессией. Благо я успела зарекомендовать себя хорошей студенткой, и по всем предметам, кроме одного, у меня были автоматы. К одному получилось подготовиться и сдать на отлично. Кстати, это была единственная сессия, которую я закрыла на одни пятерки.
В сессионной канители я не заметила, как усталость достигла немыслимых масштабов. Уйдя на каникулы, поняла, что делать мне ничего не хочется. За пару месяцев от активной и жизнерадостной Дианы осталось только тело, которое еле находит силы почистить зубы и заказать пиццу. Коробки из-под пиццы выстраивались у кровати забором, отделяющим меня от прежней жизни.
Я не понимала, что со мной происходит. Люди, находившиеся рядом, тоже не понимали, поэтому отстранялись. Я теряла и себя, и друзей.
Потерялись и силы жить, и интерес к жизни. Ничего из того, что радовало раньше, не приносило удовольствия. Попробовала поехать с подругой на рок-фестиваль – проспала бо́льшую часть времени в палатке и уехала на следующий день. Поехала на море – не выходила из номера, море увидела пару раз за неделю.
Вместе с осенью ко мне пришло нежелание жить. Я редко ходила на пары, редко ходила вообще куда-либо. Но однажды я собралась и отправилась к психиатру. Обратилась в бесплатный психоневрологический диспансер, отстояла очередь в регистратуре, зашла в кабинет психиатра, начала рассказывать о том, что со мной происходит.
– А что вы сюда пришли? Мы здесь серьезными клиническими случаями занимаемся, вообще-то. А вам надо максимум к психотерапевту, – перебила меня врач, указав на дверь.
Вышла. У меня две мысли:
1. Зачем так грубо, мне и без вашей грубости плохо.
2. Со мной все нормально, мне не нужен психиатр, мне нужен психотерапевт, но возможно, и просто психолог.
Записалась к психотерапевту в это же учреждение. Как оказалось, запись к нему плотная, попала на прием я только через три недели.
– У меня нет ни на что сил, я ничего не хочу, иногда становлюсь агрессивной, много плачу, задумываюсь о суи…
– На, держи рецепт на ноотроп, месяц попей, потом еще раз приходи.
Меня снова перебили спустя минуту общения, вручили бумажку и отправили домой.
Придя через месяц по записи, я отсидела час возле кабинета, после чего узнала, что врач в отпуске. Больше к нему не приходила.
Чуда не произошло, мне все еще было плохо.
Через несколько месяцев, когда я рассказала маме о том, что со мной происходит, она нашла специалиста в моем родном городе. Женщина называла себя одновременно и психологом, и психотерапевтом, и психиатром. Причем холистическим. Доверия это у меня, естественно, не вызывало, но мне было все равно. Забавляла аналогия с моим любимым сериалом «Холистическое детективное агентство Дирка Джентли».
На сеансе она рассказала, что ко мне подселена вторая душа. Я чувствую тревогу, когда души резонируют, я не хочу жить, потому что чужая душа начинает побеждать. Было предложено прийти к ней еще на шесть сеансов, чтобы почувствовать результат выздоровления. Я отказалась.
Зимнюю сессию я тогда завалила по многим предметам, но это мало меня волновало. В моей голове происходили не поддающиеся пониманию процессы, мои родители разводились, были проблемы в отношениях с парнем. Я выходила в парк напротив общежития, находила самую снежную и пустую поляну, снимала ботинки и опускала голые ноги в снег. Стояла так, пока не становилось совсем больно. Возвращалась в общежитие, наполняла таз кипятком, парила ноги, ложилась спать. И не
