Во время моего пребывания в Краматорске я познакомилась с моей ровесницей Лилей, которая жила в соседнем рабочем поселке с отцом и братом. Оба они работали на фабрике, а Лиля занималась по хозяйству. Она подружилась с нашей мамой и часто навещала нас. Она завидовала нам, что у нас «такая хорошая мама». Вечерами она посещала курсы медсестер и однажды пригласила и меня пойти с ней. Преподавание меня очень заинтересовало, и вскоре я сама записалась на эти курсы. Теперь вместе с Лилей я три раза в неделю ходила на лекции. Их читали нам разные медицинские специалисты. Это был интенсивный курс медсестер запаса РККА (Рабоче-крестьянской красной армии), и поэтому преподавание было особенно тщательным. Зимой, когда я уехала опять в Запорожье учиться, Лиля прислала мне свои конспекты, и я продолжала учиться заочно. Эти лекции давались мне довольно легко, так как анатомию и физиологию человека я уже изучала в школе.
Когда на следующее лето я опять вернулась в Краматорск, он показался мне настоящим адом. Нужда и недостаток продуктов были невероятными. Или я просто раньше этого не замечала? Очереди за хлебом и за другими продуктами стали как будто еще длиннее. Уже с вечера женщины и дети собирались у магазинов и простаивали целую ночь, чтобы наутро быть первыми. Но скоро милиция стал разгонять эти толпы у магазинов. Тогда народ собирался за домами, становясь там в новые очереди. Иногда таких очередей было несколько. Утром, в восемь часов, как только открывался магазин, люди к нему бросались со всех концов, сбивая друг друга с ног, ругаясь и крича. В это время толпы у магазинов особенно увеличивались — на заводах и фабриках менялась смена, и рабочие, усталые и голодные после ночной работы, нажимали на толпу женщин и детей и отталкивали их в сторону. Нередко случалось, что из толпы выносили придавленных или без сознания. Милиционер, которого вызывали навести порядок, ничего не мог сделать, беспомощно стоял в стороне и смотрел на взбесившуюся от голода толпу.
В этом году, как никогда прежде, я почувствовала, что город находился в каком-то странном волнении. На улицах города появились группы военных, бывших участников финской войны. Они довольно открыто ругали советское правительство. Иногда к ним присоединялись заводские рабочие, и между ними разгорался спор, что делается в стране правильно и что неправильно. Кто-то припоминал времена Испанской гражданской войны, когда нигде нельзя было купить ни масла, ни муки, ни сахару. А когда об этом спрашивали в магазинах, ответ всегда был один и тот же и с той же иронией: «Масло поехало в Испанию». Говорили и о том, как во время финской войны вся транспортная система находилась в полном хаосе. Не было ни машин, ни автобусов. Путешествовать из города в город стало абсолютно невозможно. Все виды транспорта были мобилизованы на войну с Финляндией. В магазинах нельзя было купить даже спичек. Теперь за все это люди искали ответственных. А так как слишком сильно протестовать против правительства было опасно, то искали других виновников: на улицах можно было слышать крики пьяных: «Бей жидов — спасай Россию!» Этот еще дореволюционный лозунг не умер среди советских антисемитов. На всякие такие «беспорядки» НКВД всегда реагировал немедленно. Часто можно было видеть, как большие грузовики останавливались возле толпы, НКВДисты окружали собравшихся, грузили их на машины и увозили.
Почему среди советских граждан все еще жил дух антисемитизма? Это вообще было вне советской политики. По крайней мере, теоретически. В начале формирования советского правительства еврейское большинство превосходило русских и все другие национальности. Тот факт, что, в сущности, евреи вместе с Лениным сделали революцию и сформировали советское правительство, как-то ускользал от русского народа по тем причинам, что большинство евреев приняло русские фамилии. Те же, которые знали, что пропагандистами марксизма были в большинстве своем евреи, не задумывались над тем, почему коммунистическая революция привлекла так много евреев. Мне кажется, что евреи, как и многие русские интеллигенты, видели в революции возможность свободы от царского режима. А евреи надеялись наконец освободиться и от антисемитизма. Когда Сталин изгнал Троцкого, как опасного кандидата на должность секретаря Партии, он начал уничтожать всех старых большевиков, верных соратников Ленина, среди которых подавляющее большинство составляли евреи. Тот факт, что евреи так же страдали от советского правительства, как и русские, совсем не учитывался теми, кто кричал на улицах «Бей жидов — спасай Россию!». Как бы там ни было, но подобных «беспорядков» в то время на улицах промышленных городов было очень много.
В этом, 1940-м, году меня также поразил другой феномен в Краматорске, типичный и для многих других городов Советского Союза. А именно — целые армии беспризорных детей — продукт хаоса коммунистического переворота. Теперь эти дети подросли и целыми шайками шлялись и хулиганили по улицам. Чтобы справиться с этой проблемой, правительство организовало так называемые Ф.З.У. — фабрично-заводские училища.
Это были своего рода школы быстрого обучения спецрабочих для заводов и фабрик. Теперь целые отряды молодых людей, подростков, мужчин и женщин, мобилизовывались в Ф.З.У., некоторые добровольно, другие насильно. Их помещали в большие казармы, где они жили. Там их кормили и одевали, а по утрам вели на работу-обучение на заводы и фабрики. Все они носили черную форму, черные шинели и темные рубашки и брюки. А вечером они возвращались в свои казармы. В народе — потому что они были одеты в черные шинели — их прозвали «черношинельниками». Хотя многие, вернее подавляющее большинство из них, были круглыми сиротами, были и такие, которые ушли из дому из-за недостатка еды и одежды. Это были добровольцы.
Мнение же народа о Ф.З.У. было разное. Многие приветствовали создание Ф.З.У., так как беспризорным предоставлялась возможность научиться работать, кроме того, они имели пищу и одежду. Таким образом, всякие мелкие преступления, вроде мошенничества и воровства, как будто прекратились. Другие же относились к Ф.З.У. с подозрительностью и презрением. Они знали, что этим советское правительство готовит дешевых специалистов, иными словами, покорных новых рабов. Отношение к ним рабочих на фабриках было тоже недружелюбное: рабочие чувствовали, что эта черная армия грозит вытеснить их когда-то, так как ученики Ф.З.У. всегда являлись на работу вовремя, тогда как среди старых рабочих пунктуальность не особенно соблюдалась. Недаром с середины 1930-х годов правительство применило драконовские меры к трудящимся в борьбе с опозданиями и прогулами на работе. За пятиминутное опоздание судили и ссылали в лагеря на принудительные работы. Но с созданием Ф.З.У. советское правительство готовило теперь более дисциплинированную рабочую массу. Однако все эти жестокие меры в отношении опозданий и прогулов не принесли желаемых результатов. Наоборот, фабрики и заводы скоро почувствовали недостаток рабочей силы в связи с бесчисленными судебными процессами против нарушителей трудовой дисциплины и ссылкой их в Сибирь или на Урал. Поэтому вскоре вышло распоряжение отменить преследования за опоздания и прогулы. Но опоздания и прогулы продолжались, несмотря на внедрение Ф.З.У. Простому трудящемуся, холостяку или семейному, трудно было не опаздывать на работу. Главная причина была, конечно, экономическая. В погоне за хлебом, за продуктами, когда люди простаивали в очередях, нельзя было не опоздать или проспать на работу.
