Приведу его рассказ дословно.
«Пролетая не раз над этими местами, я видел стальные нити рельсов. И вдруг — их нет. Не было и паровоза с „плугом“. Получив приказ комполка, не раз пытался обнаружить злодеев, но тщетно. И тут нам на помощь пришла наземная разведка.
С воздушным стрелком сержантом Алексеем Грачевым мы находились на КП аэродрома в боевой готовности, когда поступили сведения о том, что „наш“ паровоз орудует у Малой Виски. Лечу туда, вижу: варварская работа налицо, а самого путеразрушителя и след простыл.
И так день за днем. Начинаю нервничать — командование не дает покоя, требует немедленного уничтожения вредителей. Ведь за эти дни они причинили столько вреда, что потом потребуются недели для восстановления путей, а кроме того, понадобятся материалы, затраты труда сотен солдат и офицеров инженерных войск. Мало того, разрушения повлекут задержку в доставке грузов наступающим войскам.
Помню, о путеразрушителе не было никаких сведений, я вновь вылетел на разведку. Собрал данные о позициях немцев, сфотографировал расположение артиллерийских батарей, врытые в землю танки. Лечу на свой аэродром.
Неожиданно замечаю внизу странную тень. Именно тень. В лучах заходящего солнца движется что-то непонятно большое, уродливое. Резко снижаюсь и тут только понимаю, почему бесплодной была моя „охота“. Сверху на паровозе смонтирована площадка-макет, на ней — снег, комья земли, кусты.
Я даже вскрикнул от радости. Ну, теперь ты от меня не уйдешь! Захожу сбоку, беру макет в прицел, атакую. Машинист резко дает ход — и снаряды идут мимо цели. Атакую вновь. Видно, снаряд попал в котел, потому что облако пара вдруг поднялось метров на двадцать…»
Подобная встреча с паровозом-«плугом», режущим шпалы, произошла и в районе Подвысокое, где разведку вели летчики лейтенант Е. Алехнович и младший лейтенант И. Драченко. Тот самый, который попал под Мерефой в зону сильного зенитного огня и был подбит.
В бессознательном состоянии он оказался в плену, вскоре с группой товарищей бежал из полтавского лагеря. После излечения в Москве возвратился в полк с глазным протезом, но добился разрешения летать.
Так вот, на полотне дороги штурмовики заметили паровоз с двумя платформами, на которых стояли зенитные пушки. Присмотревшись, поняли, что это путеразрушитель. Атака «ильюшиных» — и огненные струи эрэсов уперлись в локомотив, пушечные снаряды накрыли зенитчиков на платформе. Паровоз-вредитель попятился назад и сошел с рельсов, так как полотно с хвоста было разрушено…
На войне счастье побед редко бывает безоблачным. На этот раз беда подстерегла комэска старшего лейтенанта А. Карпова. Он вел свою группу штурмовиков в район села Совшевка, здесь немцы сконцентрировали большое количество техники. Сюда же, по сведению разведки, прибыло и несколько частей моторизованной пехоты.
Группа Карпова была сравнительно небольшая. Стояла прескверная погода: над землей плыли плотные космы тумана, при этом все внизу кажется расплывчатым, смазанным.
При подходе к намеченному квадрату штурмовики натолкнулись на массированный зенитный огонь Небо буквально рвали зеленые и желтые трассы тяжелых установок и «эрликонов». Несмотря на это, группа подожгла несколько танков, разогнала по укрытиям пехоту противника. Но гитлеровские зенитчики не унимались: то справа, то слева вспыхивали шапки разрывов сотни снарядов буравили небо. Один из них таки попал в машину ведущего. «Ил», по сути дела, стал неуправляемым. Он шел какими-то зигзагами, терял высоту. С каждым метром падения все отчетливей приближалась земля: черно-серая, покрытая оспинами воронок, очагами пожаров.
Когда самолет ударился фюзеляжем об землю, первым пришел в сознание воздушный стрелок сержант Б. Бурлак. Он с трудом освободился от лямок парашюта, вылез из кабины. Выбрался на плоскость и Карпов, но сразу с нее упал. Стрелок бросился к командиру, приподнял его голову; из рваной раны на шее хлестала кровь. Помочь раненому Карпову так и не смог — на него навалились немцы, куда-то поволокли.
Позже узнал, что подбитая машина упала вблизи станции Куцевка, недалеко от Кировограда, где еще хозяйничали оккупанты. По-видимому, Карпов погиб после пыток в полевой жандармерии…
В одном из сараев Бурлака раздели. Потом конвоиры увезли его в полевую жандармерию. Здесь Бурлак встретил раненого лейтенанта В. Бушуева из своего полка. Еле узнал: из ран сочилась кровь, лицо и руки в волдырях от ожогов, — видно, выбросился из горящей машины.
В жандармерии их продержали недолго. На следующий день отправили в уманский лагерь.
Впоследствии сержант Бурлак рассказывал, как гитлеровцы и их прихвостни старались растоптать в узниках все человеческое, переманивали на свою сторону всяческими посулами. Но те, кто находился за решетками и колючей проволокой, боролись до конца, использовали любую возможность, чтобы вырваться на волю.
Бурлаку удалось достать немецкую шинель, и однажды ночью он бежал. После нескольких дней скитаний попал к партизанам.
Воевал, но сердце все-таки рвалось в небо. С разрешения партизанского командования вернулся в освобожденную от фашистов Умань. Здесь встретил бежавшего из плена лейтенанта Бушуева. В Умани «наземники» связались с авиаторами, и через несколько дней на Ли-2 Бурлак и Бушуев прибыли в родной полк. Здесь они узнали, что однополчане посчитали их погибшими и из штаба родным были отправлены похоронки.
Но судьба распорядилась иначе. И снова они в боевой семье. Сержант Владимир Бурлак был назначен в свою прежнюю 3-ю эскадрилью, которой командовал Георгий Васильевич Клёцкин. С ним Бурлак совершил более 140 боевых вылетов и воевал до самой победы. Но возвратимся к кировоградским событиям. В ходе наступления советских войск гитлеровцы оставили Плавни, Червоный Яр, Аджамку. К исходу третьего дня борьбы фронт прорыва расширился до ста километров. На оперативных картах острые клинья нашего наступления, будто выброшенные вперед, охватили Кировоград с северо-и юго-запада.
Ощутимый урон противнику нанесли штурмовики корпуса у разъезда Лелековка, где замыкалось кольцо окружения и разместились складские помещения. Все запасы на складах, а также эшелон с военной техникой — танками и арторудиями — были уничтожены.
Здесь же эскадрильи штурмовиков под командованием капитана Г. Красоты и старшего лейтенанта Г. Александрова буквально разметали танковую и автомобильную колонны противника.
Прибывший после занятия нашими войсками этого района начальник штаба 5-й гвардейской армии генерал-майор Н. И. Лямин в очередном донесении командующему фронтом сообщил: штурмовики сожгли 52 танка, 400 автомашин, 5 самоходных пушек[17].
