Может ли она, прошедшая через фашистские застенки, радоваться жизни, надеяться на счастье? Даже внешне сближаясь со своими попутчиками, внутренне она остается им чужда. Её молчание, холодность очевидны. Но при внешней замкнутости отдельные движения, взгляды выдают в ней натуру страстную, благородную. Наверняка она сумела бы удержать Жюльена. Время повального бегства, сумятицы и неразберихи помогло бы им исчезнуть, продолжить чудесно начавшуюся жизнь вдвоем. Но ворованная любовь не нужна этой смелой женщине. И она предпочла уйти, а не строить свое счастье ценой несчастья других. Её гордая натура отрицала саму возможность такого поступка. Последний, заключительный эпизод фильма освещает нежданно вспыхнувшую любовь новым светом.
Прошло три года. Жюльен с семьёй продолжал жить в Ля-Рошели. Но однажды в дверь его дома постучали агенты гестапо. Его вызвали на допрос и предъявили документы на имя Анны Маройер. Следователь был в высшей степени любезен, сказав, что лично к нему у него нет никаких претензий, но эта женщина вызывает большие подозрения. Жюльен мельком взглянул на фотографию и мгновенно опознал свою попутчицу. Через минуту в комнате появляется сама Анна. Они сидят рядом на скамейке, он видит, как она стискивает руки, и поднимается, чтобы уйти. Её лицо непроницаемо холодно. Она на него не в обиде. Да и в чем, собственно, дело? Ведь он отец двоих детей, и долг семьянина — заботиться об их благополучии. Какой смысл в признании?! Он только погубит себя. Мало ли что может случиться с мужчиной, который не устоял перед чарами случайной попутчицы? Жюльен уже у двери. Но в том-то и дело, что он любил и тосковал, и уйти отсюда, сделав вид, что он даже незнаком с ней, хуже предательства. Он должен уйти, но сердце повелевает остаться. Жюльен поворачивается и бросается к Анне. Она плачет, протягивает руки, а потом приникает к нему, словно все эти годы только и мечтала о том, чтобы поскорее встретиться с любимым. А он смотрит, смотрит без отрыва в милые черты, уже отмеченные выпавшими на её долю страданиями. Замечает вздувшуюся вену, пульсирующую на виске, тоненький шрам на носу. Режиссер останавливает кадр, чтобы зритель мог лучше разглядеть это прекрасное лицо, застывшее в невыразимой муке. И теперь мы понимаем, что привлекло нас в Анне — сила духа, которая возвышала её над толпой. Антифашистская деятельность, которую она выбрала для себя, стала естественным продолжением её жизненного пути. Эта женщина была готова на подвиг, и эта готовность жертвовать собой помогла ей преодолеть власть трагических обстоятельств.
Роми редко говорила о своих работах, почти никогда не давала им оценку, но здесь сделала исключение: «Эта девушка Анна действует, думает и любит так, как бы я сама поступила в её положении. Она ставит на карту всё, что имеет. Это соответствует моему собственному отношению к жизни. У меня были личные и профессиональные причины сыграть эту роль и отождествить себя с ней. Как в жизни, так и в кино для меня ценен девиз: «Всё или ничего!». Готовность к риску — это то, что мне помогало в жизни. Роль Анны — лучшее, что мне было предложено в последние годы. У меня на родине её могут расценить как предательство, ведь я, немка, играю еврейку, которая влюбляется во француза. Но я хотела привлечь внимание к национал-социализму, который и поныне существует в Германии»[60].
Фильм «Поезд» вознес Роми Шнайдер на недосягаемую высоту. В те годы у неё почти не было конкурентов. Созданные ею образы привлекали наполненностью, значительностью, женственностью. Это касалось и тех персонажей, от которых вовсе не требовалось, чтобы они были значительными, например Элизабет из «Любви в дождь» Жан-Клода Бриали или Роберта из «Взбесившегося барашка» Мишеля Девиля. А между тем в личной жизни актрисы наступил один из самых мрачных периодов. Её отношения с Харри Мейеном подошли к критической черте. Роми не спала ночами, пила, опаздывала утром на съёмки. Журналисты поговаривали, что она наняла дублёршу, которая выручала съемочную группу, когда сама звезда была не в состоянии выйти на площадку. И действительно, в «Сезаре и Розали» можно увидеть актрису, которая похожа на Роми как две капли воды. Может быть, она и была той дублершей?
Разрыв с Харри назревал давно. Двух лет, которые она просидела дома в связи с рождением Давида, с лихвой хватило на то, чтобы пресытиться семейной жизнью. «Раньше я была убеждена, что могу жить как все остальные люди. Такие претензии я постоянно высказывала в своих интервью. Но сегодня точно знаю, что не могу жить повседневностью. Моя жизнь — это мои роли»[61].
Как и в первые годы, Харри пытался давать Роми советы. Ему уже было за пятьдесят, и он считал своим долгом направлять жену. Но то, что раньше казалось естественным, сегодня вызывало чувство ярости и протеста. «Я не хочу вечно жить под кнутом господина Мейена. Мы решили разъехаться»[62], — заявила она в интервью журналистам.
Давиду уже исполнилось семь лет, он активно интересовался делами матери. Во время очередной стычки с Харри Роми заметила, что мальчик глубоко переживает разлад в семье. Так возникла мысль расстаться с Харри и забрать Давида к себе.
В 1973 году Роми Шнайдер поселилась в Париже и снова стала излюбленным объектом жёлтой прессы. Западногерманские журналисты следовали за ней по пятам. Их активность оживлялась по мере того, как усиливались её личные неприятности, и они всегда были готовы порадовать соотечественников плохой новостью из жизни «предательницы». Тем более что фильм «Поезд», воспринятый в Германии как антинемецкий, снова настроил всех на антишнайдеровскую волну.
С осени 1973 года Роми Шнайдер всё чаще видели в обществе молодого, красивого Даниэля Бьязини. Он происходил из обеспеченной итальянской семьи, обосновавшейся в респектабельном пригороде Сен-Жермен-эн-Лей. Даниэль закончил университет, готовился стать инженером-строителем. Однако увлёкся кино, начал писать рецензии и сценарии, снял на телевидении несколько документальных фильмов.
Роми сразу обратила внимание на Даниэля, напомнившего ей молодого Делона, и предложила стать секретарём. Выросший в Париже Даниэль взялся устроить её быт. Он нашел большую квартиру на Рю Берлиоз, принял на себя не только функции секретаря, но и шофёра. Это были мелочи, но они заметно облегчали жизнь, особенно когда рядом был маленький сын.
Однажды Роми почувствовала острую боль в пояснице. Она растерялась, не знала, что делать, и позвонила Даниэлю. Тот был в отеле вместе с врачом через двадцать минут. Врач констатировал острую почечную инфекцию. Роми скоро поправилась и оставила без внимания это происшествие. Через десять лет это почечное заболевание обернулось для неё страшной бедой.
