потому что оно не будет частью того, что вы думаете. Поэтому важной частью руководства является обучение вашего ведомства.
Согласно общественному мнению, Хьюберт Хамфри однажды позвонил мне, когда в Вашингтоне велись споры и нас критиковали, и сказал: «Это явление, связанное с вашингтонскими политическими кругами. Вам надо выйти за пределы столицы, в народ, и обнародовать свои проблемы. В народе они воспринимают вас очень серьезно. И если каждый конгрессмен увидит, что вы апеллируете к его штату, это придаст вам больше влияния». Он сказал: «Когда вы приедете в Миннесоту, я пойду с вами», а он был кандидатом в президенты в том году. Сегодня немыслимо, чтобы такое могло бы произойти в нынешней обстановке. Мы восприняли это всерьез. Я полагаю, что мы произнесли 41 выступление в разных штатах. И в каждом штате, в котором мы побывали, я выступал с речью, встречался с группами руководителей, давал пресс-конференции. И обо всем этом редко сообщалось в Вашингтоне.
Но ваша тема доминировала в местных СМИ.
Я считаю, то была огромная поддержка в плане закрепления нашей политики в сознании общественности.
А также речи, даже если они и не были прочитаны так внимательно здесь, они были прочитаны в иностранных столицах, и вы заставили бюрократию в Америке принимать решения при подготовке проекта.
В ООН проходила большая конференция, когда мы использовали факт выступления генсекретаря, чтобы наметить целый ряд мер, которые мы были готовы предпринять. И потребовалось два часа, чтобы зачитать это выступление. Оно было составлено, когда я вел переговоры о челночной дипломатии с сирийцами. Уинстон, который был со мной, продолжал переписывать выступление во время всей поездки. Поэтому я просто пытаюсь описать, как мы действовали. Я не говорю, что это то, что можно использовать в качестве образца, за исключением того, что его ключевые элементы были необходимы и в некотором роде должны быть выполнены.
Что касается экономических вопросов, когда у нас возникла проблема, которая, по нашему мнению, влияла на политические альянсы стран, мы пытались выступить с речью на эту тему, даже если это была в основном экономическая проблема. У нас была одна задача, когда мы выступали за минимальную цену на добычу нефти, чтобы поощрить альтернативные источники. Неважно, были ли мы правы или нет в экономическом вопросе; я выступил по теме, обычно рассматриваемой минфином, чтобы проиллюстрировать это.
Как насчет роли конгресса, как насчет его обязанностей?
Это часть того же самого: вы должны покорить сердца и умы людей, и вы используете процесс подготовки выступлений, путешествуя по стране, для того, чтобы заполучить поддержку со стороны общественности.
Мы должны были изменить позицию конгресса. Моя позиция никогда не была типичной для руководителя ведомства из-за Вьетнама и Уотергейта, и мы столкнулись с огромной напряженностью. Поэтому с конгрессом мы старались проводить много концептуальных брифингов.
Вы делали это и с прессой, в том числе на закрытых пресс-конференциях, для разъяснения позиции правительства.
Это был государственный секретарь или советник по безопасности?
Я начинал с выступлений в качестве советника по национальной безопасности. Советник по безопасности не дает показаний перед конгрессом, поэтому я сказал (Уильяму) Фулбрайту о том, что, если он пригласит комитет (по международным отношениям сената) к себе домой на выпивку, я появлюсь и мы могли бы провести обсуждение таким образом.
И так продолжалось в течение нескольких лет, и, конечно, Никсон знал об этом и поддерживал такую форму общения.
Мы уделяли большое внимание концептуальным брифингам, рассказывая им, действительно довольно точно, куда мы идем. Но затем многое случилось в период Уотергейта. И потом некоторые из лидеров Демократической партии пришли к мысли, что если Никсон ратовал за разрядку, то небольшая напряженность совсем не помешала бы, поэтому реплики стали меняться.
Да. Вы были голубями, а они были ястребами!
Но у нас было одно большое преимущество: было много серьезных сенаторов, которые занимали свои посты долгое время и которые по большей части руководствовались принципом национального интереса. Таким образом, вы могли бы собрать таких людей, как (Ричард) Рассел, или Стеннис, или председателей различных комитетов, и сказать: «Это нужно вашей стране», и это не будет воспринято как пиаровский трюк. Два или три раза в год вы можете получить, по крайней мере, важную реакцию. Вы не должны злоупотреблять этим, но были люди, с которыми вы могли бы поговорить таким образом.
В отличие от конгрессменов или сенаторов, которые озабочены своим собственным политическим будущим.
Это противоположно наличию жестких политических линий, жестких партийных линий. В администрации Никсона со всеми проблемами, которые у нас существовали с конгрессом, было абсолютно необходимо обмениваться мнениями. Тогда это был другой Вашингтон. По вечерам в воскресенье Джо Олсоп обедал с лидерами республиканцев и демократов и со мной. Это сняло часть ядовитого налета с этих дебатов.
Как вы думаете, это хороший урок на сегодня, для политики сегодня, которая стала такой узкопартийной?
Ну, проблема в том, что тогда люди жили в Вашингтоне, в то время как нынешние конгрессмены не живут в Вашингтоне. Они отправляются по домам по выходным. И было чувство общности. Джо Олсоп как центр. Полли Виснер и даже Кей Грэм. Понятно, что то, что происходило на этих обедах, никогда не попадало в газеты. Создался своего рода диалог, постоянный диалог, который был огромным позитивным активом и которого, насколько я могу судить, сегодня не происходит.
Нет, этого не происходит сегодня. Также нет официальных информационных брифингов со средствами массовой информации или бесед с правыми и левыми и даже внутри собственной партии.
Я думаю, что ваши информационно-ознакомительные брифинги со СМИ были очень важны. Вы действительно потратили много времени на это. И опять же, они были более концептуальными, а не просто тактическими.
Ну, если вы учтете, сколько времени мы тратили на эти мои выступления…
И на внешнеполитические доклады, которые вы писали.
Учтите время, которое мы тратили на выступления, и количество времени, которое мы тратили на информационные брифинги, они должны были быть доступны. Каждую пятницу в течение первых нескольких лет я давал ознакомительный брифинг по Вьетнаму и другим вещам. Конфиденциальность никогда не нарушалась. Это было похоже на семинар в Гарварде. Я давал им толковое объяснение.
И могу привести еще один пример. Я был когда-то на борту номер один президентского самолета, и там, в хвосте самолета, была пресс-группа. Я подошел туда и поболтал с ними. Мы собирались в Зальцбург, чтобы встретиться с Садатом. И когда
