Иван Семенович Богданов был выходцем из казаков. Родился он в 1893 году в станице Попутной Отрадненского района. Мне довольно легко судить о казаках из тех краев, поскольку детство и юность мои прошли именно там, в Отрадненском районе и соседней с Попутной станице Удобной. В тех местах были казаки особого свойства: довольно высокие, крепкие и жилистые, лихие наездники и рачительные хозяева. Помнится, как на казачий манер обучали они меня искусству верховой езды. Незлобно ухмыляясь, бросали на круп необъезженной лошади, взятой из табуна, и вполголоса, сдержанно говорили «добре», когда лошадь сбрасывала меня, но я не плакал, а только крепче сжимал зубы и просил подсадить еще…
А однажды, когда я научился весьма свободно чувствовать себя на лошади, чуть не произошла трагедия. Отец, завхоз в местном колхозе, направил меня в поле на культивацию кукурузы. Колхозный жеребец Мальчик шел впереди, а позади него, обнажившись по пояс и держа за рукоятки культиватор, шагал конюх, как звали его сельчане, — Юхимович, вместо Ефимович. Я чувствовал себя на лошади настолько свободно, что перекинул ногу через круп и сел боком. Конечно же, я потерял бдительность. Лошади по своей природе необычайно пугливы. Так произошло и в тот раз: ветер взметнул прошлогодние бодылки кукурузы, и от неожиданности Мальчик осел, а затем рванул, будто птица. Постромки ослабли, и одна из них захлестнула мою ногу мертвой петлей. Слава Богу, что барка отцепилась от культиватора. Жеребец пустился в дикий галоп, а я, словно приговоренный к смерти через растерзание лошадью, хватаясь за землю обеими руками, волочился по ней, как бревно для укатки почвы. Мальчику хватило ума не волочить меня по недавно раскорчеванному полю, где там и сям виднелись острые пни. Он скакал по пашне. Это и сохранило мне жизнь. Не знаю, как удалось высвободить ногу.
Скажете, что я после этого никогда не садился на лошадь? Еще чего! Какой же казак не любит верховой езды! Поводив Мальчика с полчаса за узду, я снова взобрался ему на спину.
Иван Богданов жил и рос в тех же условиях: работа в поле, ночные выпасы лошадей, их чистка и купание в местной речке, наконец, самое захватывающее — скачки. Иван проникался особым чувством, когда его отец, бравый казак, на глазах у изумленной публики рубил боевой шашкой, будто головы врагов, нежную лозу. Удар был настолько молниеносным и точным, что перерубленная веточка продолжала какое‑то время стоять. Даже опытные рубаки восхищенно качали седыми головами. Работать Иван начал в 1909 году учеником в каретно — малярной мастерской, затем поступил в военно — ремесленную школу в Майкопе, которую окончил в 1913 году с аттестатом шапочно — портняжного мастера. В 1915 году мобилизован на фронт, служил в казачьих мастерских. В 1918 году принимал участие в установлении советской власти в станице Попутной. В 1918–1921 годах служба в РККА. В должности военного комиссара Ставропольского кавалерийского добровольческого полка, затем — 20–го кавалерийского полка корпуса Буденного участвовал в боях на Ставрополье, Дону, на польском фронте. Член партии большевиков с 1918 года. С 1921 по 1937 год — на советской работе (председатель сельсовета станицы Попутной, заведующий рай — юз финотделом, заместитель председателя и председатель Отрадненского райисполкома, председатель кредитного товарищества станицы Баталпашинской, военный инспектор и заведующий райздравотделом Темрюкского райисполкома, с марта по ноябрь 1937 года — председатель Советского райисполкома).
Отец Ивана Семеновича часто вспоминал старину и на досуге любил рассказывать о заселении Екатеринодара и вообще о казачестве. Вот как, примерно, он рассказывал однажды историю о переселении казаков на Кубань и основании города, слышанную им от стариков:
— Город Екатеринодар основан в 1793 году на месте, покрытом древними дубами, которые служили жителям материалом для постройки жилья. Первой в нем была землянка для кошевого атамана Захария Чепиги. Вскоре и вся кубанская степь начала населяться казаками… Многие из очевидцев рассказывали, каким бедствиям казаки подвергались при переезде. Одни в августе 1793 года, прибыв морем, вступили на остров Тамань, другие двигались через Азов. Везде болота, камыши, застоялые и покрытые ряскою воды, густые туманы, зловонный воздух. Все это придавало местности мрачный и пустынный вид. Новые поселенцы должны были бороться с голодом, жаждою, дикими зверями, а особенно с горцами, которые были тем опаснее, что им известны все урочища. Наскоро изготовили шалаши, чтобы оберечь себя от перемен погоды. К тому же было их недостаточно. Они не вмещали в себя больных от корчея (род горячки). Багровые лучи солнца (что происходило, вероятно, от густого тумана), казалось, восходящего в другой части горизонта, нежели как они привыкли… Разные знамения в небесах, иногда ужасные, частые похороны приводили казаков в отчаяние, и всякая встреча с родными и приятелями сопровождалась горькими слезами и ропотом. При переезде едва половина людей осталась в живых, да и они больше были похожи на бледные тени, ослабевшие в духе и в теле.
Особо нравились Ивану рассказы о посещении Кубани молодым опальным поэтом Александром Пушкиным. Тогда, в августе 1820 года, в Екатеринодар но Ставропольскому шляху прибыли три экипажа в сопровождении конвоя казаков и заряженной пушки. Эго был кортеж генерала Н. Н. Раевского, с которым находились его дети (сын и две дочери) и моло дой поэт, который писал: «Видел я берега Кубани и сторожевые станицы — любовался нашими казаками. Вечно верхом; вечно готовы драться; в вечной предосторожности!..»
Впоследствии Иван Семенович не раз вспоминал дом, где он родился и жил в станице Попутной. Именно дом, а не хату, как было принято у местных сельчан. Там все было просто и незатейливо: дом жилой из двух половин с разными пристройками — сараем, ледником, поветкою и иод нею погребом, с двумя к нему планами и какими‑то родючими деревьями. В доме икона за стеклом с пятью ликами, стол грушевый с цветами, канапей, стулья простые, краскою зеленою окрашенные, кровать, перина да подушки подголовные, сундук зеленый большой и красный маленький, самовар, чайник фарфоровый, чашки с блюдцами, шторы…
Вся эта незатейливая домашняя обстановка на всю жизнь привила Ивану Семеновичу любовь к родному очагу, уважение к крестьянскому труду и, что особенно было важно, умение вести хозяйство. Причем, и впоследствии, когда Богданов стал председателем райисполкома, а затем крайисполкома, многие отмечали у него именно это природное качество: хозяйственную жилку.
