… И как в воду смотрела, минут через двадцать — телефонный звонок, и приятный голос с акцентом на придыхании осведомился, можно ли нанести визит, а узнав, что Нонна не одна, а с подругой, проинформировал, что и он — не один, а с другом.
И несмотря на то что мы — бабы ушлые, сердечки наши забились, как у прыщавых вгиковских первокурсниц. Это ж какой кинофестиваль без приключений, а тут ТАКОЕ — и под два метра, и бровь орлиная, и всё остальное чувствуется — «в тему»!
В общем, засуетились мы — две клуши. Бросились прихорашиваться, пудру-помаду намазывать… как вдруг — стучок учтивый в дверь: тук-тук. И голос знакомый, с кавказским акцентом: «Можьно?» Я с книжкой ламанулась к столу, типа, значит, «и не особенно ждали кого-то», а Нонка со словами «сейчас-сейчас» пошла открывать. И открыла. На пороге со счастливыми лицами, с двумя огромными букетами роз, и в больших кепках-аэродромах стояли… два крохотно-плюгавых кавказца. В их глазах светилось нечеловеческое обожание и желание немедленно отдать свою жизнь за любой наш каприз. Нонна на всякий случай заглянула им за спины в слабой надежде увидеть хоть подобие красавца-полковника, но коридор был пуст…
— Ну вот, это ми званылы, — сказал один из гномиков, и нам с тоской стало понятно, что вечер капитально испорчен и что от этих мачо нам так быстро не отцарапаться. Тут же ими были опубликованы две бутылки какого-то супер-пупер коньяка, откуда-то возникла закусь… и запахло долгоиграющими тоскливыми посиделками.
Я посмотрела на Нонну, она на меня, и я поняла, что у неё — тот же облом. А меж тем счастливые «кацо» наливали — выпивали и, как я понимала, были на седьмом небе от того, что с ними две такие знаменитые и роскошные тётки. И уже были прилично «взявшие», когда у Нонны возник совершенно гениальный план, как ИЗБАВИТЬСЯ от этих малометражных гостей.
Наш номер находился на восьмом этаже гостиницы, и почти впритык к нашему балкону находился балкон куравлёвского номера. Мы стали подливать нашим гостям в усиленном режиме, свято веря в то, что у любого мужика, будь он хоть под два метра, хоть метр-в-прыжке, рано или поздно наступает момент, когда, по меткому выражению лётчиков, «пора слить баки», т. е. отлить.
И мы дождались. Извинившись, гномики уединились в туалете… и в это самое время Нонна стремительно мотнулась на балкон и перелезла на балкон номера Куравлёва. И там затаилась в темноте.
Я же уронила голову на стол типа «такая, як треба» и стала ждать гостей. Через минуту они появились из туалета и были озадачены тем фактом, что одна из богинь уже отключилась прямо за столом, а другой и вообще не видно. Начали меня аккуратно так притормашивать и интересоваться, а где ж красавица Нонна. Ну, вы ж понимаете, я ведь не зря на актёрском училась — дала себя «разбудить», затем слабым голосом ответила, что Мордюкова, наверно, пошла на балкон покурить и что я, мол, пойду проверю.
После чего, оставив их за столом, прошла на балкон и, вспомнив все свои самые драматические киноэпизоды, заорала во всё горло, что Нонна… выпала вниз. И наверно, убилась…
Когда через минуту я влетела в номер, он был… ПУСТ! Наших кавалеров и след простыл! А вместе с ними исчезла и недопитая пляшка супер-пупер коньяка. Ну это так, к слову.
— Вот какие страсти случаются иногда на фестивалях, — закончила свой рассказ Римма Маркова.
Как я зарабатывал медаль «За отвагу на пожаре»Несколько лет подряд мы встречали Новый год семьями с Блохиными — Дерюгиными и нашими общими друзьями. Как правило, собирались мы в «Кукурузе» на площади Славы, а затем уже перебирались к Блохиным на Январского восстания.
Наступил очередной канун праздника с его радостной лихорадкой: всё успеть купить, раздать всем долги, успеть (это для дам!) наложить на себя заключительные тонны макияжа, мужикам умудриться «ещё — до того»… — по паре капель с друзьями за наступающий…
Договорились, как всегда, в «Кукурузе» — на десять вечера. Уже при параде, при жёнах… В общем, всё — как у приличных людей. НО, как говорится, в семье — не без урода. В данном случае им оказался я собственной персоной. Ладно, всё по порядку.
Мы тогда только получили квартиру на Подоле и, по причине ремонта, переехали ЧАСТИЧНО. Т. е. я ютился в полусырой новостройке, потому как за мастеровыми всегда нужен глаз да глаз, а супружница моя обитала у своей родни, тоже на Подоле за пару кварталов. И мы договорились, что я зайду за ней где-то ближе к десяти и мы вместе поедем на Печерск.
А нужно сказать, что тогда в конце 80-х на Подоле вовсю шла стройка и вырастали очаровательные домики, которые киевляне почему-то окрестили «немецкими». Это район между Контрактовой и Днепром. И сразу за нашим домом уже почти достроился ещё один такой же. Собственно, в нём уже шли отделочные работы. И откуда же мне было знать, что для срочной сдачи дома внутренние стены в нём прогревались открытым способом, т. е. ОГНЁМ. (Спецы знают — имеется подобная технология!)
Ну что бы вы предприняли, если, уже торопясь на встречу Нового года, увидели отблески пламени в окне ещё незаселённого дома?! Рискну предположить, что большинство вспомнило бы о наших доблестных пожарных и о том, что это, мол, их проблемы. И поспешили бы своей дорогой… Но я, воспитанный на бесчисленных рассказах о пионерах-героях, вмиг воспылал невесть откуда взявшимся ГЕРОИЗМОМ и рванул к ближайшему телефону-автомату. Срывающимся от волнения голосом я сообщил в трубку барышне, что, мол, ГОРИТ дом на Волошской. Что, мол, жаль людей, которые ещё не въехали в него, а уже — ПОГОРЕЛЬЦЫ!
Немаловажная деталь: двери в дом были заперты, а окна квартир, что прогревались открытым огнём, были НАРАСПАШКУ. И потому по приезде пожарных (а примчались они на удивление быстро!) часть из них бросилась крушить входные двери, а часть — мгновенно размотавши рукава, стала заливать огонь через распахнутые окна. Откуда я это знаю, спросите вы?
А дело в том, что сработала внутри меня пружинка тщеславия. Опять же — из тех же рассказов о пионерах-героях. О том, что зачастую их… НАГРАЖДАЛИ (иногда даже — посмертно). За подвиги, за спасение утопающих, ЗА ОТВАГУ НА ПОЖАРЕ…
И я остался. Ждать СЛАВЫ!!! И уже где-то внутри себя примерял медальку на свой концертный фрак. (А представьте себе, объявляют на концерте «Выступает лауреат Международного конкурса Владимир Быстряков!» и выхожу я во фраке, а на груди у меня… медаль «За отвагу на пожаре».) У кого ещё из лауреатов — ТАКОЕ?! Это я сейчас понимаю, что был полный идиот, а тогда… молодой, зелёный, почти нецелованный…
Ну, что Вам сказать — ДОЖДАЛСЯ! Вместо медали… мат-перемат… вымокшие вмиг рабочие, что сушили дом, повылазили из окон (а их по инерции продолжают поливать!)… а уже пожарные, что выбили входные двери, вовсю заливают парадное… В общем — УЖАС!!!
