- Будь здоров, земляк. Это жена так гимнастерку выутюжила?
- Да, - сказал Полбин.
- Хорошая жена. Привет ей передай. Ну, пока.
Широким, размашистым шагом он пошел к машинам.
Полбин стоял в неподвижности, пока они не уехали. Лишь когда к самолету подошла первая смена часовых, Полбин одернул гимнастерку, провел ладонью по тщательно придавленной утюгом складке на рукаве и отправился догонять своих товарищей.
Летчики расходились небольшими группами, каждая направлялась к своему самолету. Полбин заметил долговязую фигуру Фролова и ускорил шаг, но в это время ветер донес чей-то окрик:
- Эгей! Откуда, парнище?!
Кто же это мог быть? Конечно, Федор! Только его не узнать, и не потому, что он в шлеме с очками и с большим, болтающимся на ремешках планшетом... Весь он раздобрел, раздался вширь, лицо стало круглым, хотя толстяком его никак назвать нельзя.
"Посолиднел", - вспомнил Полбин то слово, которое вертелось на языке, и сказал это Котлову, после того как они обменялись крепким рукопожатием.
- А ты? - обнажая в улыбке ровные белые зубы, проговорил Федор и отступил на шаг: - Ну-ка, дай я на тебя посмотрю. Франт! Каким был, таким остался... Должно быть, уже соединением командуешь?
- Нет. Пока только отрядом.
- Тогда я тебя не боюсь. Мы на равных. - Федор бросил руки по швам, свел каблуки, как бы представляясь начальству: - Командир отряда тяжелых бомбардировщиков старший лейтенант Котлов, Федор Порфирьевич!
- О-о! - удивился Полбин. - Давно?
- Через месяц будет полгода, товарищ старший лейтенант! - Котлов продолжал играть ту же роль ярого служаки, докладывающего начальству.
- Поздравляю! - Полбин с искренним чувством пожал товарищу руку. Со времени вылета из Воронежа в Забайкалье они служили в разных гарнизонах, изредка переписывались, а встречались совсем редко; последний раз около года тому назад на кустовом совещании по обмену опытом ночных полетов на ТБ-3. Тогда Котлов, начавший, как и Полбин, с должности командира тяжелого корабля, временно находился на штабной работе и говорил, что это задерживает его продвижение по службе в строю.
- Пойдем хоть на самолет посмотрим, - Котлов взял Полбина под руку и на ходу стал рассказывать, как ему не повезло: отпросился у начальства, получил У-2 в личное распоряжение, но был такой сильный встречный ветер на всех возможных высотах, что он, приземлившись на окраине аэродрома, увидел только, как проезжали в ворота три "эмки". Опоздал, придется теперь на стадион ехать, хоть там издали взглянуть на героев.
- А мне повезло, - сказал Полбин, и глаза его заблестели. - Пятнадцать минут с Чкаловым разговаривал. Вот здесь, под плоскостью.
- Вдвоем?
- Ну да. Он на той тележке сидел, а я на ящике. Котлов остановился, отпустил руку Полбина и недоверчиво произнес:
- Выдумываешь.
- Нет, правда!
И Полбин подробно, с удовольствием рассказал обо всем, что говорил ему Чкалов, не забывая описывать и то, как это говорилось.
Котлов слушал с нескрываемой завистью.
- Вот повезло, так повезло! - сказал он. - А знаешь, что я думаю? Он тебе не потому столько времени уделил, что ты земляком оказался. - Федор подумал, помолчал, лицо его вдруг приняло торжественное выражение. - Я тебя, Ваня, давно знаю и всегда думал, что ты большим летчиком будешь. Вот и Чкалов почувствовал. Со мной, к примеру, он времени не стал бы терять, - закончил он уже с улыбкой.
- Брось прибедняться, - с некоторым смущением ответил Полбин, хотя ему было приятно услышать похвалу от лучшего друга. - Только что сам говорил - мы с тобой на равных...
- Это ты брось, - ответил Котлов. - А что, думаешь, ему понравилась твоя новая гимнастерка? У всех новые. Да! - он что-то вспомнил. - Получил я письмо от Мишки Звонарева. Он просит передать тебе привет и пишет то же самое, что я тебе сейчас сказал. Так что видишь...
- А где он сейчас? - спросил Полбин, обрадовавшись возможности перевести разговор на другое. - Кончил уже?
- Кончил. Добился. Летчик-истребитель, звеном командует где-то на Украине.
- Молодец!
- И я то же говорю. Пишет он насчет Рубина. Понижали, понижали его, а теперь совсем из армии отчислили. Будет капусту разводить.
- Ну, этого я молодцом не назову, - сказал Полбин твердо.
- И я тоже.
Самолет Чкалова они осматривали издали: вид часовых внушал уважение. Котлов вдруг вспомнил, как февральским вечером тридцать первого года - ох, как давно это было! - они бросились осматривать новые У-2, были задержаны разводящим и доставлены в штаб в качестве подозрительных лиц. Оба посмеялись.
- Мне сейчас никак не годится быть задержанным, - сказал Полбин и посмотрел на часы, отвернув рукав гимнастерки: - Через восемнадцать минут вылетать.
- Ну, иди, - сказал Котлов. - А я буду попутный транспорт в город искать. До встречи.
- До встречи! - Полбин, не оглядываясь, пошел к старту.
Котлов посмотрел ему вслед. "Походка-то у него другая стала, - почему-то подумал он. - Не спешит, а идет быстро. Ну, до встречи, друг".
Они не знали, что встретиться им теперь придется очень не скоро.
Глава III
Разговор с Чкаловым под крылом самолета АНТ-25 надолго запомнился Полбину. Прошли месяцы, а он мог воспроизвести этот разговор слово в слово. С течением времени отдельные чкаловские реплики приобретали для него значение почти символическое. "А ты попробуй", - сказал ему тогда Чкалов, советуя научиться самому устанавливать в полете угол стабилизатора тяжелого бомбардировщика, и Полбину все больше раскрывался другой, глубокий смысл этих слов: "Дерзай! Ты советский летчик. Учись брать от техники не только то, что она дает, но больше того, что она может дать".
Полбин дерзал. Он испытывал высшее удовлетворение, когда мог кому-либо из своих летчиков, жаловавшихся на трудность или кажущуюся невозможность выполнения сложных упражнений, ответить: "Я делал, получается". Но, ответив так, призывал на помощь все свое упорство и добивался, чтобы у жалующегося тоже "получалось".
Полбин старался учить своих летчиков тому, что необходимо на войне. Он хотел встретиться с врагом во всеоружии.
Встретиться вскоре пришлось.
Когда японские империалисты напали на территорию Монгольской Народной Республики в районе реки Халхин-Гол, Полбин командовал эскадрильей скоростных бомбардировщиков. Это были те самые двухмоторные красавцы, о которых Чкалов сказал, что они представляют собой переходный этап от многомоторных гигантов к прочным, стремительным пикировщикам.
Узнав о том, что через два дня всей эскадрилье предстоит перелетать на новый аэродром, название которого, а равно и маршрут, будут уточнены особо, Полбин сразу понял, о какой "правительственной командировке" идет речь. Он ждал такой командировки год назад, во время Хасанских событий, ждал долго, до самого шестого августа - дня окончательного разгрома японских захватчиков и водружения на высоте Заозерной победного знамени Советской страны. Тогда обошлись без него. Теперь черед наступил.
