– Это я-то думаю только о себе? Я все это время крутилась как белка в чертовом колесе! Я бегала по кабинетам этих невыносимых бошей, давала взятки, льстила, заискивала… Я собирала дефицитные вещи тебе в посылки. А ты обижаешься, что я посылала что-то не то, что не посылала слюнявых записочек. Да какого дьявола? Я даже любовникам ничего никогда не пишу.
– О-о, ну разумеется. Даже любовникам! Любовники для тебя важнее всего на свете. Прости, что посмела отвлечь от них твое внимание. Я не просила тебя хлопотать обо мне. Меня бы выпустили и так, я ни в чем не виновата.
– Как же! Но если тебе не нужны мои услуги, то может быть, ты съедешь и из моего дома?
– Разумеется. Мне не нужен ни твой дом, ни твои деньги, ни твои несчастные тряпки, ни…
Боль огненным кольцом охватила поясницу, рванула клещами. Я охнула, согнулась.
– Слишком рано для родов. Мне нужен врач. И немедленно!
– Для родов? – Шанель выглядела ошарашенной. – Каких… Но… Да, да, конечно, я немедленно найду врача… Послушай, ведь…
Я уже не слышала ее, боль крутила меня в своей кровавой мясорубке, и обморок я приняла как избавление.
Когда я очнулась, надо мной был чистый белый потолок. Больничная палата. Боли не было, она ушла. Я трогала свой живот, вслушивалась в себя, и ничего не могла понять. Я осмотрелась – вдруг рядом стоит колыбель, вдруг в ней спит мой ребенок?
Палату я узнала. Это была палата моей клиники в Гарше.
Я снова опустила голову на подушку. Как все странно…
Скрипнула дверь. Женщина, появившаяся на пороге, явно была доктором, но я не знала ее.
– Меня пригласили сюда работать, когда доктор Дюпон уехал в Америку, а вы были арестованы, – сказала женщина в ответ на мой безмолвный вопрос. – Меня зовут Даниэль Потье. А вы – доктор Боннер. Я много слышала о вас. Ваши записи помогли мне в работе, и я рада поблагодарить вас лично.
Я облизнула пересохшие губы.
– Хотите пить?
Она поднесла стакан к моим губам, и я напилась. Потом откинулась на подушки.
– Как я здесь оказалась?
– Вас привезла сюда Габриэль Шанель. Она ваша родственница? Очень решительная дама. Сказала, что вы отдали этой клинике несколько драгоценных лет своей жизни, и, по ее мнению, здесь вам просто обязаны помочь. Я уверила ее, что мы сделаем все возможное.
– Что с моим ребенком? Я потеряла его?
– Нет, мадемуазель Боннер. Вы не потеряли ребенка.
Я вздохнула с облегчением.
– Мне нужно посоветоваться с акушеркой. Мою беременность никто не наблюдал, что-то могло пойти не так. Нужно, чтобы кто-то меня осмотрел, установил, в каком положении сейчас лежит ребенок. Я примерно знаю свой срок, но я могу ошибаться. У меня все так перепуталось…
– Неудивительно, – вздохнула доктор Потье. – Акушерка прибыла первой. Вы были без сознания.
– И… что? Как… мои дела?
Даниэль Потье молчала. У нее было странное выражение лица.
– Говорите прямо, – велела я ей. Я говорила сейчас, как моя мать.
– Хорошо, доктор Боннер. Будь вы простой пациенткой, я, быть может, нашла другие способы довести до вас сведения о вашем положении. Но вы психиатр, и я от вас ничего не скрою. Так вот. Вы не беременны.
– Значит, я все же потеряла ребенка?
– Нет, не теряли.
– Я ничего не понимаю.
Мысли у меня начинали путаться.
– Вы не теряли ребенка, потому что никакой беременности не было.
– Боюсь, я вас не понимаю. Вы имеете в виду…
– Конверсивная реакция.
– То есть истерия? Но я никогда не была склонна к истерии.
– Я предпочитаю именно этот термин – конверсивная реакция. Фрейд полагал конверсию чертой истероидной личности. Среди современных психоаналитиков принято определять конверсию как механизм трансформации страха, порожденного стрессом… или внутренними психическими конфликтами, в соматические симптомы. Ваша психика пыталась защититься от обрушившегося на вас ужаса. Ваш организм выдал все признаки беременности… При отсутствии таковой.
– Истерическая беременность! – почти вскрикнула я.
– Истерическая, ложная, мнимая или, если угодно, воображаемая, хотя этот термин кажется мне менее адекватным.
– Дайте мне еще воды, – попросила я. – Спасибо. Это надо же. Ложная беременность! Явление более редкое, чем стигматы и кровавые слезы!
– Ну что вы. Сейчас все больше журналов сообщают о таких случаях. Одной русской врачи сделали кесарево сечение. Обнаружили абсолютно пустую матку, удивились, зашили.
– Я в последнее время лишена была возможности следить за публикациями, как вы знаете. Простите, доктор Потье, я хотела б остаться одна. Вы позволите?
– Конечно.
Даниэль вышла, осторожно прикрыв за собой дверь. Я посмотрела ей вслед. Приятная женщина, что ни говори. Но не слишком ли лихо она поставила мне диагноз? И мало ли что говорила акушерка? Акушерка не могла заглянуть мне внутрь, рентгеновского аппарата у нее при себе не было. Движения ребенка были так достоверны, и молоко прибывало в груди, и…
Зажмурившись, я вспоминала страницы учебника. Клиническая картина достаточно типична: аменорея; утренняя тошнота; пигментация сосков, ореолов и даже линии на животе, у меня пигментация была еще и вокруг рта; увеличение молочных желез и наличие клейкого отделяемого, а иногда и молозива; увеличение объема живота вследствие вздутия кишечника, задержки газов и отложения жировой ткани в брюшной стенке и на ягодицах; ощущение движений плода и даже болезненных родовых схваток в результате значительно усиленной перистальтики кишечника или его спазма к предполагаемому сроку родов; походка и осанка, характерные для беременных. Описывался случай «отхождения плодных вод», которые являлись попросту мочеиспусканием, – к счастью, со мной такого не произошло! Вообще невероятно, чтобы это случилось со мной – я никогда не была склонна к истерии. Каких только истеричек мне не приходилось видеть. Была молодая замужняя женщина, менструации у которой длились по две недели, но все приходило в норму, стоило ее мужу уехать в швейцарское поместье. А та балерина? У нее кровотечение начиналось, если она получала вторую партию. Паломницы по святым местам понапрасну беспокоят лекарей, демонстрируя на приемах убедительные признаки несуществующей беременности. Некоторые из них утверждают, что имело место непорочное зачатие. Другие же утверждают, что испытали «высшее наслаждение» во время мессы в храме, а значит, сам Иисус сладчайший зародил в них жизнь.
Самые скандальные истории с ложными беременностями случались, разумеется, у женщин сильных мира сего. Кровавая Мария Тюдор напрасно обещала своему супругу Филиппу, который был младше жены на двенадцать лет, наследника. Симптомы беременности, указывавшие на беременность, оказались симптомами рака яичников, или опухоли мозга… или, вернее всего, и того, и другого. Жозефина Богарне также была старше своего мужа, также собиралась осчастливить императора Бонапарта потомством, но оконфузилась. Впрочем, можно предположить, что «старуха Богарне», как звали ее в семействе Бонапарт, просто-напросто лгала, чтобы удержать супруга. Сербская королева Драга Обренович рожала неделю напролет, одна мучительная схватка следовала за другой, пока прибывший на зов русский врач не установил отсутствие беременности. Муж королевы был моложе ее на десять лет и горячо желал получить сына, а быть может, и двух сыновей сразу, ибо королева уверяла всех, что живот у нее весьма велик, и нужно ждать появления на свет близнецов… Увы, вместо близнецов у нее диагностировали гипертрофию сальника, избыточное отложение жировой клетчатки в области живота и запор.
