В 8 часов 34 минуты наш флагманский корабль вновь на Северном полюсе.
На этот раз мы попали сюда в конце сумерек. Они продлятся еще два дня. После этого наступит полная полярная ночь. Туман рассеялся. Над нами сплошная слоистая облачность, высотою примерно 500-600 метров. Мы взбираемся повыше. Хорошая видимость ограничена только сумерками. Но все-таки можно видеть по сторонам не менее чем на 15-20 метров.
Над самым полюсом мы сломали курс влево на 45° и, отойдя в сторону на 25 километров, вновь пошли прежним направлением с намерением пройти до 87° по ту сторону полюса, в вероятный район приземления корабля Леваневского.
Весь экипаж внимательно проглядывал полюсные льды и разводья, над которыми летел самолет. Однако на широте примерно 88°5' по ту сторону полюса сплошной туман и мощная облачность преградили нам путь и заставили отклониться от полюса на 88°. Продвигаться вперед не было возможности, да и не было надобности. Пришлось повернуть назад к полюсу. Самыми трудными были вопросы ориентировки. Кругом серая мгла, ни солнца, ни луны, ни звезд. Обычные приборы не работают. На радиосредства положиться нельзя. Честно работает только один гироскоп. Теряется всякое представление о направлении. После двух-трех поворотов, двух-трех [128] изменений курса трудно представить, откуда ты пришел, где остров Рудольфа, а где Америка. Всюду серая однообразная мгла. Внизу лед и вода, сверху свисают огромные густые, темносерые клочья облаков.
Подходим вновь к полюсу. Вдруг резко заработала стрелка радиокомпаса. Она энергично прыгает из стороны в сторону. Я, обрадованный, пытаюсь настроить ее на станцию Рудольфа. Но компас, как неожиданно заработал, так же неожиданно и замолк.
По гироскопическому компасу берем направление с полюса на остров Рудольфа.
- А Рудольф-то мы найдем? - спрашивает меня Водопьянов.
- Найдем, - уверенно отвечаю я.
- В какой хоть он стороне-то?
Я показываю.
- Ничего не понимаю, - пожимая плечами, заключает Водопьянов.
Мы идем над облаками. Верхняя кромка их по мере нашего продвижения подымается все выше. Определяю, что на высоте дует сильный попутный ветер. Когда мы шли к полюсу, облака давили нас книзу, а на обратном пути облачность заставляет нас подыматься все выше и выше. Мы уже достигли двух тысяч метров.
Светлеет. На горизонте зарево от солнца. Оно сейчас на 7° под горизонтом, но лучи его все же видны. Приходит мысль запеленговать центр этого зарева, рассчитать азимут солнца и таким образом проверить, правильно ли идем. Этот метод, едва ли кем-либо применявшийся, дал нужные результаты.
«Удачно!» - думаю я.
Теперь я уверен, что идем правильно и на остров Рудольфа попадем точно.
На высоте трех тысяч метров значительно холодней, и мы снова мерзнем. А облачность впереди нас простирается еще выше. Мы лезем вверх. Наша высота - 3600 метров. Высота облаков - 4600 метров. Мы погружаемся в облака. К счастью, этот слой оказался небольшим. Мы скоро вышли из него. Стало уже светло.
В 11 часов 30 минут мы смогли погасить свет в кабинах. Начался короткий день Земли Франца-Иосифа. Вот уже слышен маяк. Заработал радиокомпас. Стало веселей. Сима Иванов давно исправил свою радиостанцию. [129] Он аккуратно приносит мне сводки о погоде. Рудольф сообщил, что погода у него хорошая, ясная. Мы подходили к архипелагу острова Франца-Иосифа. Погода становилась лучше. Мы быстро оставили позади огромные облачные образования и, наконец, вышли в район безоблачной, хорошей погоды.
Радиостанция работает отчетливо и ясно. Значит, остров Рудольфа близко. Показалось солнце. Оно почти на горизонте. А вот и белые шапки гор острова Рудольфа. Остров выглядит красиво. Кругом чистая вода, а над ней возвышаются огромные белые громады острова. Дальше на юг виднеются такие же снеговые шапки. Это другие острова архипелага.
- Белая Земля! - кричит мне кто-то из кабины. - Мы вышли на острова Белой Земли, а не на Рудольф.
Я улыбаюсь и молчу. Мы идем прежним курсом и упираемся в зимовку. Внизу раскинулся аэродром, веселый, оживленный. Все приготовлено для посадки. Нас ждут.
Радость встречи. Объятия, поцелуи, поздравления. Нас забрасывают расспросами.
- А ты, детка, боялся, - улыбаясь говорит Водопьянов синоптику.
Синоптик, радостный, довольный, пожимает плечами и трясет маленькой заиндевевшей бородкой. [130]
Курс на Большую Землю
Ясно, отчетливо встают в сознании труднейшие Дни нашей жизни и работы в арктике, дни, проведенные на необитаемом острове Райнер, на льдине, на мысе Меньшикова. Особенно запечатлелся в памяти полет от мыса Желания до Амдермы. Суровая обстановка, в которой протекал полет, снова возникает перед глазами, и думается толькоо том, каким чудом все мы остались целы и невредимы.
В 1937 году мы совершили второй полет на полюс и за полюс, - на поиски экипажа Леваневского. Полярная ночь царила в арктике, когда мы получили распоряжение из Москвы - закончить операции и возвращаться на Большую Землю. Мы намеревались лететь с острова Рудольфа до Амдермы. Для полета требовалось большое количество бензина. Тяжелый полетный вес самолетов внушал опасения - сможем ли мы подняться на колесах? Подниматься же надо было именно на колесах, так как в Амдерме и на всех промежуточных аэродромах снега не было. В то же время на острове Рудольфа был глубокий рыхлый снег. Опасения оправдались. Первая попытка взлететь, использовав сравнительно сносную погоду - лунный промежуток, окончилась неудачно. Правда, очень затянулась подготовка кораблей. Луна зашла за горизонт, и погода значительно ухудшилась. Решено было на второй день подготовить корабли к восходу луны и вылетать тотчас, как только позволит метеорологическая обстановка. Так и сделали. Своеобразен был этот взлет. Перед самолетами расчистили маленькие дорожки для каждого колеса, чтобы оно не тонуло в сугробах. Направление разбега [131] - вниз, под гору, чтобы, стартуя по наклонной плоскости, машина больше увеличивала скорость и быстрее отрывалась в воздух. Такой эксперимент проделывался не впервые. Мы еще весной вылетали, правда, на лыжах, но также под гору, да еще в сплошном тумане. И сейчас самолеты поднялись один за другим и в сиянии луны взяли курс на Амдерму.
Откровенно говоря, погода была мало благоприятной для полета… Едва-едва различались острова архипелага Франца-Иосифа, самолеты шли под облаками, за облаками, между облаков. Во второй половине пути, то есть над Баренцовым морем, которое было тогда свободно ото льда, мы увидели воду, а вскоре и северное побережье Новой Земли. Радио из Амдермы сообщало: погода плохая - туман, снегопад, видимость 500 метров. То же было и на Маточкином шаре, то же было и в заливе Благополучия. Все восточное побережье Новой Земли охватил большой циклон, сунуться туда было опасно. Решили свернуть на мыс Желания, повернули к Баренцову морю, пошли прямым курсом и опустились на знакомую, правда очень плохую, посадочную площадку мыса Желания.
