Такова же и точка зрения официальных чеченских властей, которые, впрочем, уверяют, что российское военное присутствие не ограничивается помощью советников и большую часть формирований «так называемой оппозиции» составляют кадровые военнослужащие российской армии, а также спецчастей МВД и ФСК.
Правда, упорное отстаивание Джохаром Дудаевым версии об «агрессии Москвы против независимой Чеченской Республики» так и не помогло ему получить желанную поддержку мирового сообщества. Видимо, поэтому в последние дни представители официального Грозного перешли к откровенному запугиванию «северного соседа», пригрозив нанести «ответные удары» по приграничным с Чечней районам Ставропольского края и городу Моздоку в Северной Осетии.
В Моздоке, как заявляют чеченские власти, дислоцируются вертолеты, регулярно залетающие в Чечню и обстреливающие школы, больницы и жилые дома (по версии оппозиции, эти вертолеты принадлежат временному совету и бомбят исключительно военные объекты правительственных войск), а в Ставрополье якобы концентрируются танковые и пехотные подразделения российской армии, переправляющиеся затем в Надтеречный район Чечни.
Скорее всего, подобные угрозы — лишь очередной ход в пропагандистской кампании официального Грозного, отчаянно пытающегося хоть как-то воздействовать на вышедшую из-под его контроля ситуацию. И Москва, уже привыкшая не замечать скандальных и, как правило, не имеющих никаких последствий высказываний чеченского руководства, вряд ли испугается и на этот раз. Хотя полностью исключить вероятность «удара возмездия» все же нельзя: если успех оппозиции станет очевиден и Джохару Дудаеву будет просто нечего терять, его желание хлопнуть напоследок дверью вполне может воплотиться в форме, наиболее близкой для бывшего летчика-бомбардировщика.
Впрочем, повышенная боевая готовность в находящихся на границе с Чечней российских войсках пока не отменена. И вряд ли они будут столь же любезны с бойцами Джохара Дудаева, как «кадровые военные» из официальных правительственных сообщений, выпускающие ракеты в чисто поле и бомбящие вместо танковой колонны одинокую автомашину «Жигули».
«Коммерсант», № 225 от 26.11.94
Летчики у меня в эскадрилье все были с опытом, боевые офицеры, на работу рвались, как на праздник. Со всех уголков страны: сибиряки были, из Барнаула, из Белгородской области, из Казахстана — все те, кого штабные генералы из Минобороны так и не смогли вышвырнуть на гражданку, как ни старались.
Ничего мои летчики не боялись, наоборот — без войны и боевых полетов им было плохо, они войну ждали и в бой шли буквально с песнями. Каждый день начинался с вопросов ко мне: «Михалыч, рассказывай, кого сегодня будем бомбить-стрелять?!»
Но, к огорчению для моих пилотов, командование не баловало нас боевыми заданиями — вот уже наземные войска пошли в Чечню, а мы почти не летали.
Впрочем, поначалу и особого сопротивления нам никто не оказывал — мотострелковые полки спокойно подходили к Грозному, легко минуя отдельные очаги сопротивления. Пару раз находили нам цели. Так, на третий день войны войска прислали заявку, что на западной стороне Грозного, примерно в 20 километрах от центра, «чехи» прикопали танк за автобусной остановкой и поливают наших десантников свинцом.
Я один туда полетел, быстро нашел этот танк и с первого захода спалил его двумя кумулятивными ракетами С-8К. Эти ракеты, в принципе, очень хорошие, больше чем полметра брони прожигают с гарантией, а сверху у танка брони совсем немного.
Больше танков мне в Чечне уничтожать не доводилось. Это и понятно — под танки хороший тыл нужен, ремонтные заводы, снаряды, сервис, логистика. У чеченцев ничего этого уже не было, они же всю советскую промышленность, что им построили, разломали и разграбили.
Но те же БТР, они проще в обслуживании, и вот эти машины мне в Чечне доводилось уничтожать, хотя тоже достаточно редко.
А тогда, в декабре 1994-го, и вовсе вдруг все замерло — не давали нам цели, хоть ты тресни! Причем погода, что называется, звенела — небольшой морозец, небо чистое, видимость максимальная, ветра нет, летай хоть днем, хоть ночью. Я буквально умолял командование армией — говорю, давайте нам цели, любые, мы все цели сейчас уничтожим легко. Но не дают. Причем наземные войска уже вошли в Грозный, работают там, несут потери, но помощью штурмовой авиации командование воспользоваться не спешит, даже для разведки. А метеослужбы предупреждают — идет плохая погода, к Новому году будет очень сложно работать, низкая облачность, ветер, дожди, мокрый снег. Но целей нам так и не давали.
Мы, конечно, сидя на земле, обсуждали это, недоумевали, но так и не поняли тонкого замысла командования. Скорее всего, это и не замысел был, а обычное разгильдяйство.
А потом, как и обещали синоптики, в Чечню пришла плохая погода, и мы тут же стали получать цели. Но при низкой облачности в условиях города, да еще окруженного горами, цель ой как найти непросто.
Тут в город заходит 131-я (майкопская) десантно-штурмовая бригада, без боев продвигается к самому центру Грозного и там, на площади Ленина, встает в ожидании неизвестного чего.
Позже мы узнали, что «чехи», обнаружив занятый центр города, сначала запаниковали, решив, что им «каюк», и даже собирались удирать. Но когда поняли, что десантники с приданным им танковым батальоном просто сами себя загнали в ловушку, начали работать по ним со всех сторон, сожгли и технику, и людей.
В этой истории многое поражает. Я штурмовик, не пехотинец, но нам в академии читали азы военного дела, и, как вступать десантно-штурмовой бригадой в город, я знаю. По правилам полагается не по одной улице идти, как на параде, а развернуть боевые части и выступать фронтом, причем с обязательной разведкой. И танки пускать позади пехоты — впереди разве только шустрые БТР, для разведки и прикрытия. И уж конечно, в условиях тотального преимущества в авиации не следовало начинать наступление в такую погоду, когда штурмовики физически не могут поддержать наземные войска.
Но командир бригады получил от какого-то неумного генерала приказ сделать руководству подарок — взять Грозный к Новому году, чтоб, значит, потом доложить на самый верх о символической победе. Поразительно — этот командир повел бездумно своих подчиненных на смерть, сам погиб и еще двести человек легли рядом с ним, а за это ему дали посмертно Звезду Героя России.
У меня это в голове не укладывается. Я всегда учил своих пилотов главному, на мой взгляд, умению штурмовика — планировать свои атаки так, чтобы враг был ошеломлен, дезориентирован и не готов к серьезному сопротивлению. Поэтому мы всегда тщательно планировали любой, даже самый, казалось бы, несложный полет — выбирали направление атаки с учетом солнца, выбирали время атаки с учетом распорядка дня врага, выбирали маршруты ухода после атаки с учетом рельефа и т. п. И я смог научить своих летчиков этому планированию так, что мои ребята не только не гибли — они почти не получали повреждений, даже в очень серьезных переделках.
