и ходил. Было видно, что он знает, чего хочет от жизни, но не спешит этого достичь.
– Думаю, поедем в «Вилла», – сказал он.
Этот ресторан недавно открылся в центре города, и я там еще ни разу не была. Заведение было оформлено с большим вкусом, а с террасы под стеклянной крышей открывался вид на сад.
Митч кивнул старшей официантке, и та обвела ресторан рукой, предоставляя ему полную свободу в выборе столика в главном зале, похожем на каменный грот. Девушка, улыбаясь, кивнула нам с Эллисон, и у меня мелькнула мысль, что Митч, возможно, часто бывает здесь с разными женщинами. С блюдом он определился, не заглядывая в меню, и я решила, что точно: это его излюбленное место для свиданий.
В ресторане звучала живая музыка: женщина с длинными кудрявыми волосами играла на скрипке. Эллисон с большим интересом разглядывала скрипачку, и я подумала, что так и должно быть: зачем еще выходить на эту крохотную сцену, если тобой не любуются и не восхищаются? К нам подошла официантка, и я внимательно прослушала список фирменных блюд. Меня не привлекло ни одно из них, но я знала, что возьму самое дешевое, то есть пенне алла норма.
– Ты не против, если мы съедим одну порцию на двоих? – обратилась я к Эллисон. Мне не хотелось чувствовать себя чем-то обязанной Митчу.
Он усмехнулся.
– Я могу оплатить и две порции, – шутливо сказал он и повернулся к Эллисон. – Напомни, как тебя зовут?
– Эллисон.
– Эллисон, ты любишь спагетти с фрикадельками?
– Да.
– Отлично, решено, – сказал Митч, взглянув на официантку.
Себе он заказал стейк и пиво, о котором я никогда не слышала, а потом посмотрел на меня:
– Здесь наливают прекрасное пино нуар…
– Можно мне кока-колы? – спросила меня Эллисон.
– Можно, – ответил за меня Митч.
– Я попью воду, спасибо, – сказала я официантке.
Когда она ушла, я отпила из стакана. Еще никто никогда в моем присутствии не отвечал на вопросы Эллисон вместо меня.
– Джек рассказывал, что вы модель, – сказал Митч.
Я вздрогнула от неожиданности и чуть не поперхнулась – мне на подбородок приземлилась капля воды из стакана.
– Модель? – переспросила я, прикрыв рот салфеткой.
– Это неправда?
– Нет, как Джеку такое в голову пришло?
– А ведь вы вполне могли бы работать моделью, – сказал Митч. – Джек говорил, что вы выступали на показе шуб.
– О боже, – ответила я. – Так это было на балу изящных искусств. Я просто немного помогала.
В прошлом году я действительно прошлась по подиуму по просьбе одной знакомой, втайне рассчитывая, что в качестве благодарности она подарит мне шубу.
Митч усмехнулся:
– Готов поспорить, что вы сделали организаторам хорошую выручку.
– Шубы с моего плеча просто не могли продаваться дешево.
Митч засмеялся, откинув голову, и я залюбовалась тем, как смотрится воротник белоснежной рубашки на фоне его загорелой шеи.
– Я потому и удивился, что вечером пятницы вы дома, – сказал он. – Думал, вы любительница разных мероприятий.
– Если только чаепитий, – ответила я. Эллисон скривила лицо. – Но даже они в моей жизни случаются не часто. Где вы познакомились с Джеком?
– Я на него работаю, – сказал Митч. – Точнее, вместе с ним.
Джек поставлял товар в «Вол-Март», а Митч был одним из его партнеров, кем-то вроде брокера. Он летал по миру, заказывал продукцию и вел переговоры о цене.
– Вообще-то я много где работаю, – сказал Митч. – Не люблю привязываться к чему-то одному.
«Намек понят», – подумала я.
Официантка принесла пиво и кока-колу, и Митч с Эллисон восторженно посмотрели на свои напитки. Эллисон сделала большой глоток через трубочку, и я вздохнула с облегчением: если бы моя дочь пролила газировку, то напиток разлетелся бы по всему ресторану. Митч отпил пива, ненадолго задержал его во рту и кивнул.
– Чтобы распробовать вино, нужно прочувствовать его губами и кончиком языка, – сказал он. – А вот вкус пива раскрывается, когда оно оказывается в горле. Только так можно ощутить всю полноту…
Эллисон расправилась с кока-колой, и ее трубочка издавала громкий булькающий звук.
– Эллисон, – сказала я.
– Ничего страшного, – сказал Митч. Он поднял палец, и к нам тут же подошла официантка. – Можно нам еще кока-колы?
Этот мужчина покупает моей дочери вторую порцию газировки? В какую сказку я попала? Нам принесли еду, и она оказалась очень вкусной. Митч увлекся стейком, а Эллисон наматывала на вилку спагетти. Я отклонилась буквально на дюйм, чтобы посмотреть на них как бы издалека, но тут же одернула себя: меня пока пригласили только на первое свидание.
Подошедший к нашему столику шеф-повар тронул Митча за плечо, чтобы привлечь его внимание.
– Вам все нравится, босс?
– Да, все отлично, – ответил Митч. – Это Рут и Эллисон.
– Очень вкусно, – поспешила добавить я, словно пенне алла норма придумал именно этот повар.
– Чудесно, – сказал он, кивнув Митчу, и ушел так же быстро, как и появился.
– Босс? – спросила я.
– Я много где работаю, – ответил Митч. – Я совладелец этого ресторана.
Теперь все встало на свои места. Вот почему официантки обращались с ним как со старым знакомым, а сам он точно знал, что заказать.
– Ну и ну! – сказала я.
– Так, значит, вы модель, которая почти не ходит по подиуму. Это мы выяснили, – произнес Митч. – Чем еще вы занимаетесь?
– Я тоже много где работаю, – ответила я. – То есть не совсем. Я работаю в Оуклоне, но сезон скачек скоро закончится. – Я понизила голос. – Ее отец, мой бывший муж, умер в сентябре прошлого года, так что… – Я осеклась. Пусть думает, что у меня порядок с деньгами. Что я не ищу того, кто мог бы нас спасти. – В основном я занимаюсь, э-э, волонтерской работой… – Боже, да скажи ты ему. – Связанной со СПИДом.
Митч кивнул. Просто молча кивнул!
– Эллисон, – сказал он, – ты когда-нибудь пробовала тирамису?
Нам принесли две порции десерта. Под звуки скрипки мы с Митчем съели одну порцию на двоих.
«Так вот что такое свидание», – сказала я про себя.
Митч спросил, сможем ли мы встретиться в следующую субботу, и я согласилась.
Он сказал, что я могу взять Эллисон с собой, и я так и сделала. Митч привез нас в «Хибачи», японский ресторан, в котором я тоже очутилась впервые. На этот раз я заказала то же, что и Митч, – донбури. Оказалось, что это кусочки говядины с зеленым луком и рисом, которые подавали в большой миске. Блюдо принесли под крышкой, которую, как в кино, поднял официант.
Эллисон заказала темпуру, но она оказалась слишком соленой. «Вот мы и приехали», – подумала я. Мы все попробовали темпуру и согласились с Эллисон.
– Ничего страшного, – сказал Митч. Вот это да!
В следующую субботу я оставила Эллисон с Бонни. Только вот что делать дальше? Планы у моей подруги всегда определялись в последний момент. Если нашим с Митчем встречам суждено будет повторяться каждую субботу, Бонни могла занервничать: она очень не любила четкие расписания.
Поэтому, пока Эллисон была в школе, я без предупреждения заявилась к ее бабушке с дедушкой.
– Мне нужно освободить субботние вечера, – сказала я, – а вы нужны Эллисон.
Они смотрели на меня, понимая, что на этот раз просто откупиться не получится.
– Я прошу вас становиться бабушкой и дедом всего на несколько часов в неделю.
Они согласились. Я должна была привозить Эллисон в субботу в шесть – не раньше – и забирать ее в восемь утра в воскресенье, чтобы Имоджен с мужем могли пойти в церковь. О большем договориться не удалось.
– Если ты умрешь, мы ее к себе не возьмем, – сказал дед Эллисон. – На этот случай тебе придется найти кого-то другого.
Эти слова только подтвердили мои догадки о том, что им известно, чем я занимаюсь. Думаю, когда обо мне в первый раз написали в газете, друзья-доброхоты показали моим бывшим свекрам статью, сказав, что все это время они были правы насчет меня. Это был единственный раз, когда в разговоре – пусть даже вскользь – они затронули тему моей деятельности, связанной со СПИДом.
Когда
