…Я вернулась из далеких воспоминаний в сегодняшний день. Сын крепко спал. Стихли шаги запоздалых прохожих. Стояла московская летняя душная ночь. В открытое окно врывался теплый ветер, раздувая как паруса легкие шторы на окнах. Как же быстро летит время, думала я, сколько событий одно за другим проходит через нашу жизнь. Каждое из них чему-то учит, а иногда круто меняет судьбу….
Подходило к концу жаркое лето 1986 года. Поезд медленно приближался к вокзалу, я стояла в вагоне, окруженная детьми. Они галдели, были возбуждены, прилипали к окну и наперебой кричали:
– Смотри, смотри, вон моя мама!
– А вон моя!
– А за мной сестренка приехала…
От профкома я сопровождала группу детей. Мы путешествовали по красивейшим местам Урала. Город Златоуст, озеро Тургояк. Великолепная природа, горы, удивительные вечера у костра, походы, незабываемая туристическая баня прямо на берегу озера, поставленная за час. В группе было двадцать пять человек.
Путешествие завершилось, дети, счастливые, здоровые, благополучно возвращаются домой. Они выходили из вагона и сразу попадали в объятия родителей. Стоял гул, смех. Я вышла последняя. Вдруг мой взгляд упал на центральную площадь вокзала, по которой бежал высокий, крепкого телосложения мужчина и держал в руках огромную охапку разноцветных гладиолусов. Человек бежал по перрону, не обращая ни на кого внимания. Он направлялся в нашу сторону. Протиснулся сквозь толпу, вручил мне букет, подхватил меня на руки и начал кружить на глазах удивленных женщин. Сначала никто не мог понять, что происходит. А он продолжал меня кружить на перроне, обнимая своими сильными руками, целуя и шепча:
– Кохана, кохана, кохана моя!
От смущения я не знала, куда деться. Я растерянно держала в руках огромный букет и сияла от счастья. Мужчина сказал, наклонившись прямо к моему уху:
– Если бы ты знала, Светка, насколько пуста земля и неинтересна жизнь, когда тебя нет рядом!
Это был Ян – Ян Венгжин. Он стал для меня мужчиной, с которым я впервые узнала, что такое любовь – настоящая и светлая.
Он вошел в мою жизнь совершенно случайно. Я стояла в очереди в кассу в гастрономе. Вдруг почувствовала на себе пристальный взгляд незнакомца. Была зима. На мне были старая серая поношенная шубка из искусственного меха, непонятной формы вязаная шапка и потертая сумка в руках. Обыкновенная серая мышка, да и только.
Высокий, в синих модных джинсах, в черной болоньевой куртке и натянутой по самые брови вязаной коричневой шапке мужчина стоял в соседней очереди и внимательно разглядывал меня. Быстро рассчитавшись за хлеб, я стремительно выскочила из магазина и направилась в сторону дома. Незнакомец шел за мной следом. Я ускорила шаг и почти бегом вбежала в свой подъезд, вызвала лифт и поднялась на шестой этаж, запыхавшись, влетела в квартиру. Сердце безумно колотилось. Осторожно выйдя на балкон, через шторы стала наблюдать за мужчиной, который так усердно хотел меня догнать. Он пробежал мимо моего подъезда, остановился и растерянно стал оглядываться по сторонам. Мужчина ходил по двору, садился на скамейку, и по его поведению было видно, что он меня ищет. С улыбкой я понаблюдала за ним и вскоре забыла про этот случай.
Прошел месяц, и снова я оказалась в этом магазине. Зайдя в него, опешила – мой преследователь стоял напротив главного входа и улыбался, он помахал мне рукой, как давнему знакомому, и сказал с сильным польским акцентом:
– Привет, я тебя жду!
Сделав серьезное лицо, будто вижу этого человека в первый раз, я зашла в магазин, купила продукты и направилась к выходу, делая вид, что его не замечаю. В голове была только одна мысль: что ему от меня надо?
Незнакомец вышел из магазина быстрее меня, остановился, резко повернулся и, улыбаясь, тихо сказал:
– Ты очень быстро бегаешь, девушка, но сегодня ты не убежишь, я буду бежать рядом!
Так мы познакомились. Потом я узнала, что все эти дни он искал меня в нашем квартале, расспрашивал прохожих, но никто не мог ему помочь. Как потом выяснилось, каждый день Ян приходил в магазин и ждал у главного входа. Он верил, что мы обязательно встретимся. Ян рассказывал, что, когда в первый раз увидел мои большие красивые грустные глаза, понял – это любовь.
Он приехал из Польши, жил в гостинице для иностранных специалистов, рядом с нашим домом. На родине у него остались пожилые родители и сестра. Он неплохо говорил по-русски, работал инженером по контракту на металлургическом комбинате почти год. Через несколько месяцев его контракт заканчивался, и он должен был уехать в Краков, но встретил меня и продлил контракт еще на два года. Это была красивая, светлая любовь. Мы заботились друг о друге, часто ходили в театр, в кино, выезжали на природу. Ян с большой любовью, по-отцовски, относился к Станиславу. Вскоре он стал его крестным отцом. Мы крестили мальчика в старенькой церкви левобережной части города, в той самой, где я так часто любила бывать со своими подружками детства.
Встреча с Яном была для меня глотком свежего воздуха именно в то время, когда я так устала от жизненных неурядиц и невзгод и очень нуждалась просто в поддержке.
Когда он пришел в мой дом, то сразу затеял капитальный ремонт в квартире. Он никогда не позволял мне поднимать и передвигать тяжелые вещи. Воспитанный в Европе, в духе глубокого уважения к женщине, культуре, к семье и детям, он постепенно менял мой взгляд на жизнь и людей.
Наш дом преобразился. На стенах новые обои, засияли белизной побеленные Яном потолки. Ян с любовью покупал в наш дом мебель. В любое время года в вазах стояли букеты живых цветов. Иногда они не вмещались в вазы, и мне приходилось их ставить просто в ведра. Каждый раз, видя мои удивленные и восторженные глаза, он радовался вместе со мной как ребенок и говорил:
– Светка, ты для меня такое же украшение в жизни, как эти цветы, кохана моя!
Когда Стас болел, Ян брал все заботы о нем на себя. Доставал дефицитные лекарства, готовил обед и окружал меня и больного ребенка вниманием и любовью. За ужином мы делились впечатлениями прошедшего дня. Это были уютные, тихие семейные вечера, в которых хотелось раствориться, и было одно большое желание, чтобы они никогда не заканчивались. И только через несколько лет я узнала от своего сына их тайну, которую они от меня скрывали. Каждый раз, вечером, когда Стас ложился спать, Ян заходил в его комнату, чтобы сказать добрые слова на русском и на польском языке.
Стас вспоминал, как Ян обязательно давал ему большое яблоко, сладости или игрушку, с которыми ребенок, обнявшись, крепко засыпал. Это была их маленькая мужская тайна.
В то время встречаться с иностранцем считалось аморальным. И я не раз слышала, как шипели в мою сторону «моральные» бабушки у подъезда, но мне было без разницы, что обо мне думают люди, ведь только мы с Яном знали цену своему счастью.
