Когда он пришел в мой дом, то сразу затеял капитальный ремонт в квартире. Он никогда не позволял мне поднимать и передвигать тяжелые вещи. Воспитанный в Европе, в духе глубокого уважения к женщине, культуре, к семье и детям, он постепенно менял мой взгляд на жизнь и людей.
Наш дом преобразился. На стенах новые обои, засияли белизной побеленные Яном потолки. Ян с любовью покупал в наш дом мебель. В любое время года в вазах стояли букеты живых цветов. Иногда они не вмещались в вазы, и мне приходилось их ставить просто в ведра. Каждый раз, видя мои удивленные и восторженные глаза, он радовался вместе со мной как ребенок и говорил:
– Светка, ты для меня такое же украшение в жизни, как эти цветы, кохана моя!
Когда Стас болел, Ян брал все заботы о нем на себя. Доставал дефицитные лекарства, готовил обед и окружал меня и больного ребенка вниманием и любовью. За ужином мы делились впечатлениями прошедшего дня. Это были уютные, тихие семейные вечера, в которых хотелось раствориться, и было одно большое желание, чтобы они никогда не заканчивались. И только через несколько лет я узнала от своего сына их тайну, которую они от меня скрывали. Каждый раз, вечером, когда Стас ложился спать, Ян заходил в его комнату, чтобы сказать добрые слова на русском и на польском языке.
Стас вспоминал, как Ян обязательно давал ему большое яблоко, сладости или игрушку, с которыми ребенок, обнявшись, крепко засыпал. Это была их маленькая мужская тайна.
В то время встречаться с иностранцем считалось аморальным. И я не раз слышала, как шипели в мою сторону «моральные» бабушки у подъезда, но мне было без разницы, что обо мне думают люди, ведь только мы с Яном знали цену своему счастью.
Несколько раз он уезжал к себе домой в Польшу, привозил подарки мне и сыну. Очень часто Ян принимал участие в мероприятиях, которые проходили на фабрике. Мы выезжали за город, устраивал пикники, где Ян всегда был душой компании и заводилой. Моя жизнь наполнялась новым смыслом. Постепенно я учила польский язык, изучала их традиции. Его коллеги по работе, с которыми мне приходилось выезжать за город, встречаться на католических праздниках, относились ко мне с большим уважением. Нам пророчили большое семейное счастье, и все были уверены, что мы никогда с Яном не расстанемся. Но время неумолимо шло вперед, заканчивался контракт. Ян сделал мне предложение выйти за него замуж и хотел забрать меня с ребенком в Польшу. И вот вместе с ним поехали к моему отцу, где объявили о своем решении. Папа в тот вечер промолчал и попросил меня на следующий день приехать к нему. Когда я приехала, отец расплакался и стал отговаривать меня уезжать из России.
– У меня больное, слабое сердце, – сквозь слезы говорил отец. – И ты оставляешь меня! Я тебя не отпущу ни за что, никогда, только через мой труп!!!
Для меня это был приговор. Он предложил мне, чтобы я уговорила Яна остаться жить в России. Идти против воли отца я не могла, его категорическое «нет» поставило крест на моем будущем счастье.
Я отказалась уезжать и очень надеялась, что Ян останется жить в нашей стране. Но этого не произошло. Ему, человеку, приехавшему из процветающей по тем временам Польши, имеющему серьезную работу, свой дом, остаться в перестроечной, экономически нестабильной России, с очередями за продуктами и низким уровнем жизни, не было никакого смысла. До последнего я надеялась, что отец изменит свое решение и даст мне благословение.
Холодный декабрь, в комнате приглушенный свет. Всю ночь перед отъездом Яна мы просидели на диване. Мы прощались. Каждый из нас мало верил в то, что мы вновь сможем быть вместе. Мы зажгли свечи, почти все время молчали, говорили наши сердца. Помню, что звучала популярная песня.
Ничего у нас не выйдет,
Мы из разных стай.
В небо вновь поднимет крылья,
Улетай…
Это были проводы нашей светлой любви.
Рано утром за Яном пришла машина, я поехала провожать его в аэропорт. Мы простились с ним у паспортного контроля. Пристально посмотрели друг другу в глаза. Объявили посадку. Ян, обняв меня, тихо прошептал:
– Будет так, как угодно Богу, кохана! Мы еще с тобой встретимся, ты только верь!
В этот момент он не скрывал слез. Резко развернулся и быстро направился к выходу, где заканчивалась посадка на самолет. Помню это раннее зимнее утро. На улице шел снег, дул холодный, пронизывающий ветер, я стояла на пустынной площади возле аэропорта, деревья, покрытые инеем и снегом, до самой земли склонили свои тяжелые ветви. Казалось, что даже они чувствовали тяжесть и душевную боль, которые были в моем сердце. Сквозь этот леденящий холод слышен был гул самолета, гремели турбины двигателя. Я безнадежно смотрела в небо. Самолет с ревом уносил на своем борту близкого мне человека и мою любовь…
Вспоминаю, как я бежала по этой пустой площади с криком и рыданиями:
– Ян, не оставляй меня одну! Умоляю тебя! Прощай, моя любовь! Прощай, моя короткая сказка, в которой мы вместе жили. Прощай!
Неожиданно мои ноги поскользнулись на льду, я упала прямо в центре площади.
Больно ударила колено, сжалась в комочек, села на промерзлой земле, обхватив колени, и уткнулась в них лицом, продолжая громко плакать. Не помню, как долго я сидела, не обращая внимания на проходивших людей и проезжающие машины. Сердце разрывалось от тоски и безнадежности.
Больше года после его отъезда продолжалась переписка. Мы высылали друг другу звуковые письма, записанные на аудиокассетах. Ян звал меня в Польшу. Передавал подарки. Папа был по-прежнему неумолим и на мои попытки поговорить с ним на эту тему сразу хватался за сердце и пил лекарство. В один из вечеров, обливаясь слезами, я решилась написать Яну последнее письмо, состоящее из одной строчки:
«Пожалуйста, умоляю, не пиши мне больше, не мешай моей личной жизни. Прости!»
Эта ложь была единственным способом дать ему возможность окончательно расстаться со мной и начать устраивать свою личную жизнь.
Позже он женился, у него прекрасная семья, растут славные дочери, надеюсь, что он счастлив. По истечении стольких лет в моей душе живет огромная, безграничная благодарность к этому человеку за то, что он был рядом, за искренность чувств, за бескорыстие и за Божий дар настоящей любви.
Через пару лет у моей сестры Ирины родился сын. По моей просьбе она назвала его Яном. Было удивительно, что ребенок чем-то очень похож на Яна. Черные, кудрявые, как у Яна, волосы. Это странно, но факт!
Прошло много лет, в моей жизни произошли большие перемены. Однажды мы с моей хорошей знакомой Юлией ужинали в одном уютном московском ресторане. Разговаривали о жизни, о любви.
Юля спросила меня:
– Что, по-твоему, настоящее счастье, знаешь?
