– Современное телевидение очень безопасно и контролируется со всех возможных сторон, – говорил Доббс, – но вот живые спектакли и связанные с ними риски будут держать в напряжении всех – и зрителей, и самих актеров.
Камбербэтч играл шпиона Гая Берджесса в спектакле, посвященном его встрече с Уинстоном Черчиллем в 1938 году. Черчилль в перерыве между двумя премьер-министерскими сроками чувствовал, что оказался на обочине политической жизни, а Берджесс был одним из шпионов «Кембриджской пятерки», передававшим секретную информацию СССР.
Несмотря на все растущее количество экранных ролей, Камбербэтч с прежней страстью относился к театральной работе.
– Это лучшее место из всех, – говорил он. – Я знаю, это прозвучит избито, но – как актер – чем больше я работаю, тем больше мне хочется еще. Я знаю, в таких случаях полагается говорить, что я хочу захватить мир и везде играть главные роли, но я на самом деле вполне доволен и нынешним положением дел.
Любая работа – это опыт; в 2010 году Бенедикт Камбербэтч с гордостью сыграл роль в спектакле драматурга, очень близкого ему по духу.
* * *
В 2010 году, с приближением столетия со дня рождения Теренса Реттигена, пришло время снова оценить его творчество. В 40‑х и 50‑х годах Реттиген был одним из самых уважаемых английских драматургов. Он писал о небольшой части общества, но с таким тонким пониманием человеческой натуры, что, даже не принадлежа к верхней части среднего класса, было легко понять эмоциональное состояние персонажей. Реттиген писал о классе, который был ему наиболее знаком, но, тем не менее, хорошо понимал человеческую природу. Его произведения были о «твердой верхней губе» британского общества – и о том моменте, когда губа начинала подрагивать. Многие пьесы драматурга были посвящены человеческой уязвимости. Личную жизнь, впрочем, Реттигену пришлось скрывать: гомосексуализм перестал считаться в Великобритании преступлением лишь в конце 60‑х годов.
Как и Бенедикт Камбербэтч, Терренс Реттиген вырос в Кенсингтоне на западе Лондона и учился в школе Хэрроу. Он получил стипендию после того, как его отцу, дипломату высшего уровня, пришлось рано уйти в отставку. Они даже учились на одном и том же факультете школы, в «Парке», и оба отлично играли в крикет. Реттиген поступил в Хэрроу в конце 20‑х годов, более чем за 60 лет до Камбербэтча. В Хэрроу одной из лучших ролей Бенедикта стала та, что он сыграл в «Версии Браунинга», спектакле Реттигена 1948 года: учитель классической литературы по имени Эндрю Крокер-Харрис, которому пришлось рано уйти на пенсию и который отлично осознавал, что не оправдал ожиданий. Говорят, что прототипом героя послужил учитель литературы из Хэрроу. Камбербэтч был поклонником Реттигена со школы. А сейчас, в тридцать с небольшим, он сыграл заметную роль в возрождении интереса к драматургу, который когда-то был невероятно популярен, но затем оказался незаслуженно забыт.
Камбербэтча отговаривали от актерской карьеры, а Реттигену отец пытался отбить желание творить и стать драматургом. «Можешь заниматься этим в свободное время, большой мальчик», – сказали ему. В 1930 году Реттиген поступил в Оксфорд, чтобы стать историком, но в конце концов бросил учебу и уехал в Лондон, получив работу в театре. Его первые пьесы большого успеха не имели, и вскоре Реттигену начало не хватать денег, но в 1936 году череда отказов неожиданно прервалась. Его пьесу «Французы без слез» поставили в программу на шесть недель вместо другого спектакля, который пришлось спешно закрыть. Актеры были заняты малоизвестные, и никто не ожидал успеха, но, тем не менее, спектакль в результате сыграли более 1000 раз.
Второй пьесой Реттигена стала трагикомедия о поколении «ярких молодых ребят» 20‑х годов. Они были слишком молоды, чтобы попасть на Первую мировую войну, так что все двадцатые и тридцатые годы кутили, постоянно пили и называли любую неудобную тему скучной. У этих людей почти отсутствовал интерес к политике, и даже к концу 30‑х годов они так и не повзрослели.
Драматург назвал пьесу «После танца». Действие происходит в 1938 году; премьера состоялась в июне 1939‑го, но ажиотаж долго не продлился. После всего 60 спектаклей в сентябре началась Вторая мировая война, и пьесу закрыли. Когда началась война, Реттигену было очень тяжело писать. Его настиг либо творческий кризис, либо нервный срыв. Он обратился к психиатру, который посоветовал отправиться на войну. Реттиген стал служить в Королевских ВВС и одновременно начал писать «Огни на старте». После окончания войны его ждала череда успехов на лондонской сцене: «Мальчик из Уинслоу» (1946), «Глубокое синее море» (1952), «За отдельными столиками» (1954). Кроме того, этот автор писал еще и сценарии для фильмов: «Путь к звездам», «Брайтонский леденец», а позже, в 60‑х, – «До свидания, мистер Чипс».
Но даже в мирное время Реттигену было очень неловко за «После танца». Он считал, что во времена жесткой экономии Великобритании будет трудно принять настолько отрешенных от реальных проблем, гедонистичных персонажей, так что отказывался включать пьесу в антологии своих произведений. BBC адаптировала пьесу для телевидения в 1994 году, но лишь в 2010 году, более чем через 70 лет, пьеса вернулась на лондонскую сцену. Даже тогда, во время экономического спада, беспечные эскаписты вряд ли могли снискать большую симпатию. Но Реттиген никогда не насмехался над созданными им персонажами и всегда уважал, пропитывая их человечностью и чувствительностью.
Успех Реттигена продолжался и в 50‑х годах, но после появления в конце десятилетия «рассерженных молодых людей» вроде Джона Осборна, чьи работы, в том числе знаменитая «Оглянись во гневе» 1956 года, были куда более конфронтационными, Теренс Реттиген вышел из моды, хотя сам относился к новым талантам с уважением.
После того, как Реттиген в 1977 году умер от рака (ему было 66 лет), его творчество стали переосмысливать.
– Он жил под темной тучей, – рассказал его биограф Майкл Дарлоу в 2011 году. – Он хотел, чтобы его репутация выжила, и ему было очень больно, правда, он был слишком скрытным, чтобы это признать. Он не раз говорил, что хотел бы написать пьесу, которую поставят через 50 лет.
Реттиген, наверное, был бы очень приятно удивлен, узнав, что именно благодаря сравнительно малоизвестной пьесе «После танца» о нем снова вспомнили.
Бенедикт Камбербэтч сыграл Дэвида Скотта-Фаулера, историка, работающего над проектом, который ему вряд ли когда-то удастся закончить. Ленивый, любящий выпить и совершенно не думающий о самосохранении, но верный друг, Дэвид был богат и зарабатывал 7000 фунтов в год – в 1939 году это было в двенадцать раз больше дохода средней британской семьи.
