«Моя работа состоит в том, чтобы создать у зрителя ощущение, что это я играю, — делился он с читателями «Тайме». — На самом деле перед камерой я играю ту же самую вещь, что и Оулд за кадром. И мне нужно синхронизировать мою игру с игрой Джорджи. Мне потребовалось некоторое время, чтобы обучиться. Я не знаю нотной грамоты, но у меня есть слух, и Джорджи учил меня играть со слуха. Я научился дуть в мундштук и дышать так же, как это делает Джорджи».
Новые навыки, приобретенные актером, естественно, льстили его самолюбию, и он с гордостью показывал мозоль на большом пальце, которую заработал, пока учился играть, как Джорджи Оулд. Через несколько месяцев, когда работа над фильмом была уже позади, Де Ниро предлагал журналистам — и даже не совсем в качестве красивого жеста — послушать в его исполнении композицию «Нежность». Впрочем, никто не принял его предложения…
Но проблемы фильма «Нью-Йорк, Нью-Йорк» не заканчивались на отсутствии сценария и раскручивающемся бюджете (окончательная сумма расходов составила свыше 9 миллионов долларов, на 2 миллиона больше первоначальной сметы), и картина была завершена на семь недель позже запланированного срока. Пошли слухи об употреблении кокаина на съемочной площадке и сплетни о завязавшемся между Минелли и Скорсезе романе. Беременная жена Скорсезе, Джулия Камерон, постоянно находилась на съемочной площадке, и ее отношения с группой были весьма натянутыми. Впоследствии именно употребление мужем наркотиков и связь с Минелли Джулия Камерон назвала в числе причин, заставивших ее развестись.
Съемки затягивались, актеры становились все более нервными и раздражительными. Де Ниро и Минелли в один момент накалились настолько, что пострадали физически.
«У нас с Лайзой была сцена в машине, когда нам надо было драться, — вспоминает Де Ниро. — Мне подумалось, что выйдет здорово, если моя голова станет вроде как колотиться о потолок салона, и еще — если я как бы случайно стукнусь рукой. Я не потерял над собой контроля, нет, просто слегка переусердствовал, это бывает. Лайза тоже слегка ушиблась, а я разбил руку. Но ведь нам надо было что-то попробовать! И не всегда можно предсказать заранее, чем кончится новая задумка».
Несколько лет спустя, во время съемок фильма «Пробуждения», друг Де Ниро и партнер по съемкам Робин Уильямс окажется в том же положении, что и Лайза Минелли. На сей раз Де Ниро закончит эту сорванную сцену со сломанным носом.
Что происходило с картиной «Нью-Йорк, Нью-Йорк», отлично можно проиллюстрировать на примере музыкального номера внутри фильма под названием «Счастливый конец». Эта сцена, музыкальная фантазия, обошлась в 350 тысяч долларов и заняла десять дней съемок. Скорсезе снимал эту сцену первой, и она ему очень нравилась как парафраз старых добрых мюзиклов MGM. За две недели до подписания фильма «в свет» Скорсезе стал монтировать четырехчасовую ленту, вырезая все что можно. Он признается, что тут вкус ему изменил. Он выкинул номер «Счастливый конец», чтобы довести фильм до коммерчески приемлемых 153 минут (в версии европейского проката фильм шел еще меньше — 136 минут), но результат был неудачен. По иронии судьбы, когда в 1981 году вышла новая версия фильма на 163 минуты, сцена с музыкальным номером была возвращена, и именно она получила самое большое одобрение.
«Нью-Йорк, Нью-Йорк» был не единственной картиной в тот период, где Де Ниро сталкивался с проблемами. Фильм «XX век», сделанный два года назад, все еще не был показан в Америке. Версию, продемонстрированную в Каннах (на пять с лишним часов), американские дистрибьютеры из «Парамаунта» не одобрили. У них был контракт на съемку фильма продолжительностью три часа пятнадцать минут. Продюсер Альберт Гримальди представил «Парамаунту» ленту, порезав ее без согласия Бертолуччи. Режиссер не принял такой версии и выпустил параллельно свой вариант монтажа — на четыре часа пять минут, премьера которого состоялась в 1977 году на Нью-Йоркском кинофестивале. Впрочем, не важно, сколько тут было замешано «распорядителей» или сколько вышло версий, фильм все равно был невероятно скучен и мог принести Де Ниро лишь самые худшие отклики за всю его карьеру.
В Каннах Де Ниро признался европейским репортерам, что живет в «любопытной» части Лос-Анджелеса. Любопытно было не только это. На юге Франции, в поместье Бель-Эр, Де Ниро вращался в самых высоких кругах и, кажется, вовсе не собирался поддерживать свой имидж трудяги и «синего воротничка», который сложился и культивировался в прессе.
В Бель-Эр Де Ниро и Дайан Эбботт были на положении хозяев дома и по уик-эндам собирали изысканное общество. Среди гостей были Скорсезе и Джулия Камерон, а также Брайан Де Пальма и Питер Бойль.
Де Ниро был по-настоящему влюблен в свою жену. Один из гостей писал потом в «Нью-Йорк таймс», что актер часто поглаживал жену по спине или по бедру, беседуя с гостями, что был «очень внимателен и чуть ли не ревнив»; последнее, однако, вовсе не удивительно для итало-американцев поколения Де Ниро. Хотя актер любил компании, он предпочитал не быть в центре внимания. Его представление о приятном времяпрепровождении состояло в том, чтобы слушать беседу друзей, которые со временем составляли неразлучный кружок. Приятели привыкали к его постоянному молчанию и не удивлялись.
«Чтобы узнать Бобби, требуются годы, — говорит Брайан Де Пальма. — Он очень ярок, но начинаешь это понимать не сразу, а какими-то вспышками прозрения, и то после долгого-долгого знакомства».
Те, кто близко знаком с Робертом Де Ниро, знают, что его молчание — это средство разговорить других. Он молчит, но внимательно слушает, примечает и складывает «в копилку» различные ухваченные мелкие детали или манеры: материал для своих будущих ролей. Актриса Кэти Макгиннис, игравшая в картине «Нью-Йорк, Нью-Йорк», считает, впрочем, что у знаменитого молчания Де Ниро есть и другие причины.
«Я думаю, что он скрывает нечто, способное ужаснуть, — говорит она. — Я хочу сказать, что он защищается своим молчанием. В нем есть какая-то часть, которую он не хочет показывать, потому что боится ее греховности. Может быть, это у него обычный эгоцентризм, а может быть, и нет».
На съемках «Таксиста» Де Ниро потерял в весе около 14 килограммов и оттого в роли Трэвиса Бикла кажется бледным, изможденным ночным существом, человеком, который скрывается от солнечных лучей, словно вурдалак…
Его целью в начале 1977 года было не столько набрать потерянный вес, сколько вообще войти в форму. Он решил пока не сниматься нигде в ожидании задуманного со Скорсезе фильма про боксера. В свободное от съемок «Нью-Йорк, Нью-Йорк» время он если только не наигрывал на саксофоне, то занимался физическими упражнениями.
