Ознакомительная версия.
Это были люди, которые явно закопались в снег в самом начале боя, потому что теперь они были покрыты снежной коркой и льдинками, которые примерзли к их лицам. Ими владело одно только желание – уйти как можно дальше от русских, бывших для них страшнее их бессилия и ледяной корки на их волосах и лицах. Бросая на бегу свое оружие, – даже драгоценные для пехоты единые пулеметы, висевшие на ремнях у них через плечо, – эти отчаявшиеся чучела пробивались сквозь глубокий снег, порой пропадая в нем с головой, но все же стремясь к своему спасению.
Вслед за ними из-под снежного заноса выбрался и последний колесно-гусеничный «Ханомаг», который тоже стал пробиваться вниз по склону, утрамбовывая снег своим бронированным носом. Таким образом он прополз метров пятьдесят, когда один из снарядов СУ попал в него, подбросив в воздух. Когда бронетранспортер оказался в воздухе, я увидел красный крест на его борту, знак принадлежности к медицинской службе, – это был невооруженный санитарный бронетранспортер. Снаряд СУ распорол его корпус и выбросил его груз раненых солдат на склон обрыва, а затем обрушил на них и его бронированный корпус в облаке дыма, вращая его снова и снова, давя при каждом таком обороте все новых и новых беспомощных людей.
Спасающиеся пехотинцы, потеряв при виде этого всякое соображение, бросились в отчаянное бегство, люди, остающиеся позади, падали на колени и протягивали руки, моля о помощи, тогда как их боевые друзья карабкались в снегу, порой доходившем им до груди, а в углублениях – и по шею. В столь глубоком снегу они просто не имели шансов пробраться вперед, поэтому они один за другим прекращали свои попытки выбраться и останавливались, теряя всякие силы. Над снегом торчали только их головы. В этот момент среди них упали и взорвались несколько снарядов, выпущенных СУ.
Я уверен, что был не единственным танкистом, который закрыл глаза, не в силах смотреть на бойню, развернувшуюся в снегу.
Солдаты, застывшие в снегу по шею, лишились голов.
Над белой поверхностью снега торчали теперь только пеньки их шей, из которых красными фонтанами на снег выплескивалась уходящая из них жизнь.
В воцарившейся на миг тишине послышалось только негромкое проклятие Хелмана, сменившееся тут же пролаянной им командой. Монстры СУ на гребне остались неподвижны, но в вихрях снега, завивающихся спиралями, рядом с ними появились вливающиеся в сражение танки ИС.
Массивные, напоминающие по форме наковальни, передние бронелисты этих новых монстров, очертания которых мне уже доводилось видеть, предстали перед нами во всей своей угрожающей ясности, четко выделяясь на фоне снега под ними и багрово-красного неба поверх них. Наши наводчики башенных орудий, всегда готовые к появлению нового врага, тут же навели свои прицелы в нижние части их корпусов, нависающих над обрывом, и всадили один снаряд в нижний броневой лист корпуса между гусениц этого гиганта. Я увидел, как снаряд пронизал нижний бронелист и вышел через крышку верхнего башенного люка, унося с собой оторванные части тел экипажа танка высоко в багровое небо.
Хватило одного этого снаряда, чтобы громадный приземистый танк начал скользить вниз по склону, и хватило одного мгновения, чтобы его товарищи смогли взять под свои прицелы направление на мост.
Они занимали выгоднейшие позиции над нами, тогда как мы вынуждены были оставаться на месте. С другой стороны, их длинные орудийные стволы поднимались и опускались, когда их гусеницы вязли в снегу, подбрасывая и опуская передние части их корпусов. Выпущенные ими по нас снаряды ложились с большим разбросом, они то улетали с горящим трассером через реку, то били в доты, взрываясь глухими раскатами. Мы же тщательно прицеливались, тщательно выбирали момент для выстрела, и наши снаряды попадали в дискообразные башни ИС, когда те вздымались и опускались на неровностях почвы под их гусеницами. Мы сбили башню головного атакующего ИС, когда он сблизился с нами, вздымая спирали выхлопных газов. Громадная башня отлетела назад, объятая огнем, и бессильно рухнула на землю, вздымая в небо ствол орудия, корпус же танка продолжал двигаться вперед. Другой 88-миллиметровый снаряд перебил ему гусеницу, и тогда «Пантера» всадила свой 75-миллиметровый снаряд, который пробил ему борт, разнес опорные катки и левую гусеницу, после чего за машиной разлилось пылающее горючее и она наконец остановилась.
Но неприятель численно значительно превосходил наши силы, к тому же у нас заканчивались боеприпасы. Снова и снова я слышал, как переговариваются в башне Хелман и Вильф, споря, следует ли выпустить тот или иной снаряд из того ничтожного количества боезапаса, который у нас оставался. Все чаще Хелман удерживал Вильфа от открытия огня, но порой мы все же стреляли и отражали атаки противника, пытающегося прорваться в рейх.
«Пантеры» тоже не теряли даром времени и успешно действовали, используя свои стационарные позиции для поражения движущихся и раскачивающихся ИС, которые не могли должным образом навести на нас прицелы своих орудий. Я увидел, как одна «Пантера» тремя быстрыми, сделанными подряд выстрелами перебила русскому танку гусеницу, сорвала его опорные катки и пробила ему бронекорпус в нижней носовой части, когда машина вздымалась на каком-то препятствии под ней. ИС потерял управление и опрокинулся на спину, в этот момент другая «Пантера» выпустила снаряд, пробивший ему другой борт, вынеся его двигатель через задний бронелист[68] и пробив бензобак. Через пробоину выплеснулось горящей рекой горючее, пламя которого показалось ярче, чем рассвет над обрывом.
Экипажи танков ИС, похоже, были лишены страха или чувства опасности. Одному из них удалось пробить в снегу дорогу к нам, причем он, похоже, нащупал под снегом более ровную поверхность. Раскачивания его корпуса уменьшились, и он тут же открыл огонь по нас. Один его снаряд разнес наш передний бронелист. От удара этого снаряда рычаг подвески рядом со мной резко подался вверх и сильно ударил меня по ноге. Боль эта к тому же отдалась у меня в спине и заставила меня застонать и прикрыть глаза. В этот момент Вильф выпустил в атакующий нас танк 88-миллиметровый снаряд.
Когда я открыл глаза, ИС стоял перед нами, объятый пламенем, его дискообразная башня была смещена, из-под нее тоже выбивалось оранжевое пламя. Тут в нас попали один за другим два снаряда,[69] и я услышал голос Хелмана, кричавшего мне в ТПУ, чтобы я выводил танк на равнину, где стояли другие ИС. Я выпрямился на сиденье, но от этого движения боль пронзила мне шею и мозжечок. Я ощутил что-то теплое на подбородке, и только по солоноватому вкусу понял, что это кровь изо рта. К тому же в горле что-то застряло, и я, едва не задохнувшись, буквально выхаркнул сломанный зуб.
Ознакомительная версия.
