Император смог теперь позволить себе иногда делать сестре замечания по поводу туалета, привычек или окружения. Так, например, он не согласился с тем, «что мадам де Полиньяк — умная и прозорливая женщина». Надеясь получше узнать мадам, он «вывел ее на разговор, касающийся непосредственно королевы». В результате разговора император окончательно сделал вывод в том, что она достойна презрения. К тому же он не делал из этого тайны. Вечером он высказался самым нелицеприятным образом о салоне мадам де Гемене, который назвал настоящим притоном. Хотя сестра и пыталась подготовить его к обществу, насквозь продажному, где любовница могла стать законной хозяйкой двора, подобного положения дел он не мог даже представить. Мария-Антуанетта выслушала брата, не произнеся ни слова и с видимым достоинством, однако сразу после этого вернулась к подруге и продолжила игру, хотя перевалило далеко за полночь. Император был «вне себя от гнева», и Мерси вынужден был взывать к его терпению и надежде.
На следующий день император первый раз поговорил с глазу на глаз с королем. Лед в официальных отношениях между двумя государями был нарушен.
Иосифу II нравился этот неуклюжий юноша с грубоватыми манерами, в котором он тем не менее видел мудрого политика. Король, не колеблясь, поделился с императором своим горем «о том, что у него нет детей, он вдавался в мельчайшие подробности по поводу своего физического состояния и спрашивал совета у императора». Доверительные беседы с Иосифом, которые передавались Мерси, а он в свою очередь все передавал императрице, принесли желаемые результаты. 4 октября Иосиф написал своему брату Леопольду: «Король Франции, как Вы, наверное, уже знаете, наконец, совершил великое дело, и королева теперь может вскоре забеременеть; они оба написали мне и благодарили за советы. Хотя на самом деле, я знаю, причиной всему были невежество, неловкость и апатия». На пикантном французском он довольно холодно и отстраненно описал секреты супружеской жизни: «Его поведение в супружеской постели своеобразно, он вводит крайнюю плоть и остается там примерно две минуты совершенно неподвижно, затем выходит, оставаясь по-прежнему в состоянии эрекции, и желает супруге спокойной ночи. При этом он считает, что все нормально, иногда, разумеется, у него случаются ночные поллюции, но однако он совершенно доволен собой и говорит, что не испытывает удовольствия и рассматривает это как супружеский долг. Ах, если бы я мог присутствовать хоть раз при этом, я бы все уладил, нужно заставить его освободиться от семени. Моя сестра, разумеется, ничего при этом не испытывает, они похожи на неловкий и неопытный дуэт».
Трудно быть более откровенным. Теперь мы можем понять, что толкало Марию-Антуанетту оставлять своего мужа по ночам. В прекрасном портрете королевы Марии-Антуанетты, принадлежащем перу Стефана Цвейга, используются некоторые фрагменты переписки, до сих пор тщательно скрываемой. Именно он первым обратил внимание на взаимосвязь сексуальной неудовлетворенности королевы и ее поведения. Другие историки Марии-Антуанетты впоследствии повторили аргументы этого сторонника Фрейда лишь для того, чтобы хоть как-то уберечь от бесконечных пересудов и сплетен память о королеве. Если верно, что откровение, связанное с супружеской жизнью королевы, заставило по-новому взглянуть на личность Марии-Антуанетты, то необходимо под этим углом пересмотреть и многие ее поступки.
Иосиф, который собирался продолжить свое путешествие, посетив Нормандию, Бретань, Бордо, Лангедок, Тулон и Лион, уезжал спокойным за судьбу сестры. Она искренне взволновала этого человека, достаточно властного и холодного, хотя до этого он испытывал к ней и к ее судьбе скорее безразличие. «Я с трудом смог покинуть Версаль, настолько привязался к моей сестре, — писал он императрице, — я нашел свою прелесть в той жизни, которую раньше презирал и от которой отказывался, но вкус к которой меня никогда не покидал. Мария-Антуанетта очаровательна и очень любезна; я проводил с ней долгие часы и даже не замечал, как быстро бежало время. Она была так трогательна, мне стоило больших трудов уехать и оставить ее там, в Версале». Иосиф II приветливо отнесся к королевской семье. Ему были неприятны граф Прованский, граф д'Артуа и их супруги. Что же касалось Людовика XVI, он описал его «немного слабовольным, но совсем не глупым, имеющим собственное мнение и способность к суждению. Правда, он был подвержен апатии и физически и морально, — добавляет он. — […] Нельзя сказать, что король немощен в физическом и в духовном плане, создается впечатление, что сила его словно дремала еще, а жизнь представлялась как бы в восходе», так говорил он своему брату Леопольду. Сестру он нашел очаровательной, но живущей лишь ради удовольствий и способной думать только о развлечениях. «Она ровным счетом не испытывает ничего к своему мужу, — продолжал он, — она опьянена расточительством и распутством этой страны, короче говоря, не выполняет ни обязанностей жены, ни обязанностей королевы, а как женщина вообще игнорирует Людовика. Ну и совершенно не заботится о своем народе». Однако абсолютно ясно, что любовь, которую он испытывает к столь своенравной сестрице, способной заставить его выполнять все ее просьбы, самая что ни на есть искренняя. Ему как бы доставляет некоторое облегчение заявлять: «Ее добродетель вне всяких сомнений; она целомудренна по своей природе, а не по разуму».
Во время своего пребывания в Версале Иосиф написал сестре длинное наставление по поводу ее супружеских и королевских обязанностей. Документ сей представлен, в виде откровения и рассказывал гораздо больше о характере и чувствах Марии-Антуанетты, чем письма Мерси. Обращаясь непосредственно к сестре, император просил ее остановиться, оглянуться и осознать свое предназначение. Вопросы, которые он ставил перед ней, побеседовав предварительно с обоими супругами, могли ловко ввести ее в заблуждение. Было очевидно, что целью его было заставить королеву изменить мнение по отношению к королю — своему супругу: «Проверьте себя. Все ли Вы использовали, чтобы покорить короля? Узнали ли Вы его желания, характер, чтобы понять супруга, старались ли привлечь его к себе, к Вашим увлечениям, друзьям, интересам, чувствует ли он в себе пустоту без Вас? А Вы? Чувствуете ли Вы необходимость в нем, убеждали ли Вы его в том, что ни одна подруга, никакие слава или успех не могут Вам заменить его? Видел он когда-нибудь Ваше восхищение им, Ваше одобрение?».
Мы знаем, почему он так настаивал на ее сближении с мужем. Иосиф искренне хотел прекратить эти непонятные отношения между Марией-Антуанеттой и Людовиком.
