черное небо с горящими звездами, он уловил скрип полозьев и голоса людей, успел подумать: «С армией, не один – нужно быть с ней до конца… Бог не оставит нас». Он остался со своими бойцами до конца…
Когда Белая армия пришла в Забайкалье, Каппеля с ней уже не было. Он скончался 26 января 1920 года в румынском эшелоне, передав командование генералу Сергею Николаевичу Войцеховскому. Ему же Владимир Оскарович дал орден Святого Георгия, сняв его со своей груди. Каппель также снял с пальца обручальное кольцо и вручил его Войцеховскому, попросив передать жене. Умирая, Владимир Оскарович произнес свои последние слова в земной жизни:
– Передайте войскам, что я любил Россию, любил их и своей смертью среди них доказал это.
Русские солдаты не бросили останки генерала на поругание красных, а совершили с ними тяжелейший переход через озеро Байкал, и по прибытии в Читу 22 февраля 1920 года каппелевцы похоронили своего командира в церковной ограде. Примечательно, что многие бойцы долго не могли поверить в его смерть. Поползли слухи, будто больного генерала увезли в эшелоне то ли чехи, то ли румыны, то ли поляки, а в гроб было положено золото – часть золотого запаса России, захваченного белыми в Казани, – которое Каппель получил от Колчака…
Позднее, при оставлении белыми города, останки генерала были перевезены в Харбин и при большом стечении народа перезахоронены у северной стены Свято-Иверского храма, до сих пор называемого старыми харбинцами «Офицерским». Над могилой была затеплена неугасимая лампада. Она символизировала неугасающую и, как показала история, так и не угасшую память о воине-христианине.
После завершения Гражданской войны и исхода в Китай тысяч наших соотечественников на могиле Каппеля был воздвигнут памятник. Созданный на народные пожертвования, он был освящен 28 июня 1929 года в присутствии ветеранов Белой армии, соратников легендарного генерала. Памятник представлял собой гранитную глыбу с каменным крестом над нею, у основания которого была помещена эмблема Сибирского Ледяного похода – меч в терновом венке. На надгробии была высечена надпись: «Люди, помните, что я любил Россию и любил вас и своей смертью доказал это. Каппель». Ежегодно, 28 июня, в ограде Свято-Иверской церкви на могиле совершалась панихида, на которую собирались бывшие однополчане генерала. Память Каппеля чтили не только его боевые соратники, но и тысячи русских беженцев, спасенных благодаря действиям Владимира Оскаровича зимой 1920 года. И именно в этом – спасении людей – заключалось дело Божие, которое исполнял генерал. И именно поэтому его прах достоин быть перезахороненным на русской земле, а имя – остаться в памяти возрождающейся России.
В августе сорок пятого Советская армия освободила Харбин от японских захватчиков, что предопределило победу китайских коммунистов в стране.
Говорят, на могиле Каппеля побывали советские офицеры, не оскорбившие памятника. Но в 1955 году могила генерала была осквернена: памятник разрушен, вывезен и брошен у ограды Нового (Успенского) кладбища, а саму могилу сровняли с землей. Но не в силе Бог, а в правде, и имена тех, кто в страшные годы Смуты сражался за Россию, вновь становятся неразрывной частью нашей исторической памяти, в числе таковых и имя генерала Владимира Оскаровича Каппеля.
Еще в 2001 году на месте его гибели был воздвигнут четырехметровый деревянный крест, освященный настоятелем Тулунской церкви отцом Валерием. Спустя пять лет прах генерала вернулся на Родину, за которую он геройски сражался на кровавых полях Первой мировой и Гражданской войн. Вечная ему память.
А потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит.
(Лк. 7, 47)
Эта глава посвящена рядовым белогвардейцам. Нет-нет, наш разговор не о нижних чинах – из них практически никто не оставил воспоминаний. Героями этой главы будут офицеры и даже генералы; некоторые из них занимали высокие посты в Белой армии, но тем не менее они, за исключением Алексеева, не определяли политику и идеологию Белого движения, не издавали законы и не принимали стратегически важных решений. Они сражались на передовой, умирали от тифа, совершали рейды по тылам противника, терпели лишения и страдания, отдавая свои жизни за Отечество. Вновь повторим: белогвардейцы не были святыми, ибо в пекле Гражданской войны святость встречается крайне редко, но именно к ним относятся вынесенные в эпиграф главы слова Спасителя, ибо в их грешных сердцах и помраченных братоубийственной Смутой душах жила любовь к Богу и Родине.
Но не только военным мы предоставим слово на этих страницах, ибо подлинными белогвардейцами – воинами Христовыми – были и те, кто противостоял кровавому большевизму не только оружием, но также пером и молитвой.
Князь Евгений Николаевич Трубецкой не был военным человеком, как, впрочем, не был им и идеолог Белого движения философ Иван Ильин. Человек гражданской профессии (философ, профессор Московского университета), Трубецкой не сменил свой костюм на мундир Добровольческой армии, однако по духу, по устроению своей души он стоит в одном ряду с лучшими белогвардейцами, бескорыстно отдававшими свои жизни за Веру и Отечество.
Князь Е.Н. Трубецкой
Князь пробыл среди добровольцев совсем недолго – до тех пор, пока в январе двадцатого года его не скосил тиф. Но он успел оставить нам свои наблюдения о Белом движении, описал его суть (вернее даже сказать – метафизическую суть), ибо князь попытался рассмотреть противостояние красных и белых в широком общечеловеческом масштабе. Интересно отметить, что Трубецкой был другом и учеником упомянутого выше философа Владимира Соловьева, незадолго до смерти написавшего целую повесть об антихристе (произведение «Три разговора»). Вполне возможно, князь и увидел в большевиках, в их бесчеловечных вождях именно мистические силы тьмы, близкий приход которых предрекал на исходе XIX столетия Соловьев. Возможно, поэтому Трубецкой в числе первых русских мыслителей (если не первый) понял, что невозможно противостоять коммунистам только силой оружия, для победы нужна еще и помощь Божия. Как и подобает настоящему философу, он мыслил борьбу добровольцев в контексте всей российской истории. Надо сказать, что Трубецкой не идеализировал белых, прямо писал о пороках, поразивших деникинские войска, но говорил об этом не со злорадством, а с болью, в общем-то, оправдывая белогвардейцев. Главная же ценность в наблюдениях Трубецкого заключается в том, что князь акцентировал свое внимание на духовном (лучше сказать – религиозном) смысле Белой борьбы, а в героях Добровольческой армии видел православных воинов. Собственно, поэтому мы и начинаем наше повествование о рядовых белогвардейцах именно с
