Потом князь размышлял, стараясь понять, в чем дело. Ему вспоминались слова святителя, произнесенные им в ответ на предупреждения об опасности, грозившей его жизни: «Умереть, ну, так что же такое, я на это готов хоть сейчас; вот если мучить начнут, это неприятно, но и на это придется пойти». И мысль о смерти ни на минуту не нарушала всегда светлого и радостного настроения Патриарха. Из частных бесед со святителем Тихоном князь неизменно выносил впечатление, что Патриарх обрек себя в жертву за Россию. При этом он был внутренне светел и спокоен и всем своим обликом напоминал человека, живущего в соответствии со словами апостола Павла:
всегда радуйтесь (1 Фес. 5, 16).
В этих двух чертах – готовности отдать себя в жертву и светлой радости, с какой это делалось, – Трубецкой увидел полную внутреннюю победу над большевизмом: победу не индивидуальную, не личную только, а общую, народную, ибо Патриарх – яркий выразитель могучего русского религиозного движения – «плоть от плоти и кость от кости» Собора, его избравшего. Эта решимость положить душу за православный народ есть высшее выражение духовной жизни всей нашей Церкви, ее молитв и настроения. Патриарх не один нес на себе тяжкий крест за Россию. Есть много других известных и неизвестных подвижников, уже принявших за нее венец мученический. И в этом – достоверность спасения православной России. Все попытки большевиков пошатнуть Русскую Церковь, разорвать ее духовное единство привели только к ее возрождению и укреплению.
Конечно, не во всем можно согласиться с философом. Тогда, в девятнадцатом году, он выдавал желаемое за действительное, поскольку в России не было никакого могучего религиозного народного движения, да и небольшой круг добровольцев-героев оказался неспособным, вопреки надеждам Трубецкого, беспредельно расширяться и заражать своим воодушевлением массы (вспомним слова Маклакова об истинно русской сущности большевизма). Но вот что важно: размышления князя позволяют нам говорить о святителе Тихоне как о символе Белой России и даже ее духовном выразителе, не в политическом плане, конечно, а метафизическом. Это не преувеличение. Да, Патриарх официально не благословил Белое движение. Почему? Наверное, мы до конца об этом так никогда и не узнаем, можем только догадываться. Но ведь святитель Тихон молился о спасении России, и об этом же молились Деникин и Врангель, Капп ель и Колчак. Белые в союзе с Церковью (особенно Врангель) пытались возродить нашу страну. Большевики, напротив, хотели уничтожить само бытие русского народа, его культуру, Церковь. Иными словами, святитель Тихон и белогвардейцы – это одно видение России, коммунисты – другое.
По словам Трубецкого, в былые времена, в дни великих бурь и потрясений разрушенное мирское строение России восстанавливалось подвигом монахов и воинов. Так было в годы святого Дмитрия Донского и преподобного Сергия Радонежского, так же было и в дни первой великой Смуты (Патриарх Гермоген и князь Пожарский). В девятнадцатом году Трубецкой был уверен: в России есть продолжатели преподобного Сергия и святителя Гермогена, но задавал вопрос: найдутся ли на ее просторах преемники святого Дмитрия Донского, князя Пожарского? История показала, что такие преемники нашлись. И эти люди – герои нашего повествования. Философ писал свои размышления после освобождения от красной нечисти Северного Кавказа, в дни громких побед деникинских войск, уже подступавших к Царицыну и Харькову. Почему же еще год назад маленькая Добровольческая армия, казалось бы, обреченная на гибель, вдруг добилась таких колоссальных успехов? Не политические расчеты, а православные подвижники и продолжатели Корнилова, Маркова и Алексеева совершили это великое дело, в их числе мы можем назвать и Трубецкого.
По словам философа, в восемнадцатом году среди российского Содома (вот уж истинные слова) нашлось три тысячи праведников, которые решили положить душу за Россию и предприняли безумный, казалось бы, поход против десятков тысяч большевиков. Вокруг этого небольшого ядра героев собрались силы, которых оказалось достаточно, чтобы разгромить одну за другой ряд могущественных большевистских армий. Когда несколькими месяцами позже в горсти русских воинов возгорелся дух жизни, мертвое тело воскресло, русская военная мощь возродилась из ничтожества. Нужны ли другие доказательства того, что вера и горы передвигает?
Свершилось то, что многим казалось невозможным. Князь вспоминал, как в восемнадцатом году, когда до Москвы донеслась весть об уходе из Ростова на Кубань крошечной армии добровольцев, их дело считалось безнадежно проигранным; они казались обреченными на неизбежную гибель, но случилось беспримерное, неслыханное в истории событие. У добровольцев было совсем мало оружия, они ощущали серьезный недостаток в патронах и снарядах, а у большевиков всего этого было предостаточно. Однако в кровопролитных боях с численно превосходящими силами противника белогвардейцы отняли у него оружие, артиллерию, снаряды, броневики, бронированные поезда, вооружились сами и вооружили тех, кто за ними последовал, когда им улыбнулось военное счастье; это была победа духа над материей, одна из самых чудесных побед, какие когда-либо были одержаны. В самом деле, каждый непредвзятый военный историк согласится, что спасение добровольцев Деникина весной восемнадцатого – подлинное чудо, а для христианина – несомненная милость Божия.
Генерал от инфантерии Л.Г. Корнилов
В этой борьбе, по словам Трубецкого, обнаружилось, до какой степени невозможно построить общество на зыбкой почве экономических интересов, что вполне понятно: человек, который руководствуется в своих действиях одними интересами, всегда может быть чем-нибудь куплен, а потому ненадежен для общего дела. Во-первых, людям свойственны ошибки в расчете, а темные массы не всегда ясно понимают, где их интересы. В частности, казаки, прельщенные посулами демагогов, не сразу поняли, что большевики будут за их счет наделять землей иногороднее население, и рассчитывали с их помощью решить свои проблемы. Во-вторых, как бы человек ни цеплялся за свои экономические интересы, жизнь все-таки ему дороже. Этим объясняется тот факт, что в дни междоусобных войн люди нередко становятся на сторону сильнейшего, хотя бы его торжество и противоречило их экономическим выгодам: корысть в данном случае побеждается страхом. Справедливые слова. И если в России нашлись преемники святого Дмитрия Донского и князя Пожарского, то новых Мининых, увы, не оказалось.
Всякая сила, если она существует, привлекает на свою сторону великое множество людей с различными интересами, но в социальных отношениях интерес никогда не бывает первоисточником общественной силы. Таким первоисточником являются всегда бескорыстные побуждения, как правило, религиозные. Для крепости национального единства необходимо, чтобы было ядро людей, готовых жертвовать всем для Родины и не задающихся вопросом, выгодно или не выгодно быть патриотом. К счастью для России, вокруг Алексеева, Корнилова, Деникина и Маркова собралось такое ядро; и когда оно стало силой, то привлекло на свою
