В этих словах – нежность, целомудрие, красота, причем не столько внешняя, сколько внутренняя. И, несмотря на то что любовь для него может быть и безумством «в страсти слепой», все же красота именно души – важнее всего:
Сперва, обуянный гордыней слепою,
Себя одного лишь любя,
Твоей не пленяясь душевной красою,
Ценить не умел я тебя.
Но гордое сердце смирилося ныне,
Повязка упала с очей,
И набожно я поклоняюсь святыне
Души несравненной твоей.
Не все, однако, современники, в том числе и критики, могли по достоинству оценить художественное мировосприятие августейшего поэта. Упрек в отстранении его от сложностей, несовершенства общественной жизни был чем-то само собой разумеющимся. И лишь наиболее проницательные критики понимали, что причина этого – не незрелость души, не наивность, а глубоко религиозный христианский взгляд на мир, который несет на себе отпечаток «высшего благородства».
Где истоки такого отношения к жизни и людям? Для самого великого князя Константина Константиновича ответ на этот вопрос был совершенно ясен: в пушкинской традиции, заложенной национальным гением в основу русской поэзии. А сам он – К. Р. – лишь продолжатель великого начинания. Он с детства изучал биографию и творчество великого поэта, а повзрослев, читал его переписку, литературу о Пушкине. Погружение в его поэтический мир было столь глубоким, заинтересованным, что порой великому князю казалось: он «лично знаком с Пушкиным, он как живой встает перед глазами со всеми своими слабостями и недостатками, во всем величии своего творчества». Вот так – совершенно естественно, без всякого нажима извне, и происходило становление К. Р. как поэта под воздействием Александра Сергеевича. Причем глубинное единение двух поэтов, духовное их родство кроется именно в христианском восприятии мира у обоих, в смиренном принятии его.
Следование пушкинской традиции – единственно верный путь для русского поэта. Одно из проявлений этого у Константина Константиновича – понимание будущего личного небытия. У К. Р. оно не отличается от пушкинского: поэт искренне верит в обновление жизни на земле:
…Нас земля, как любящая мать,
В свои объятья заключит навеки.
А в мире вечном, юном и живом
Все так же будет бить ключом
Одна и та же жизненная сила.
В чем же состоит эта «жизненная сила», которая побеждает даже смерть? Поэт исполнен веры в то, что это – творчество. Ведь настоящие творцы, даже покинув земную юдоль, не могут забыть, считает он, о своих творениях, обессмертивших их имена:
Ужели Рафаэль, на том очнувшись свете,
Сикстинскую Мадонну позабыл?
Ужели там Шекспир не помнит о Гамлете
И Моцарт реквием свой разлюбил?
Героями многих стихотворений Константина Константиновича становятся великие деятели культуры прошлого – Рафаэль, Шекспир, Моцарт. Обращается он и к своим замечательным современникам – А. Фету, Я. Полонскому, А. Майкову, И. Гончарову… Откликается и на юбилейные даты А. Пушкина, М. Ломоносова. Главная идея стихов этого цикла – дань глубокого уважения к людям, составившим славу как русского, так и зарубежного искусства.
Одна из излюбленных тем К. Р. – тема поэзии и места в ней творца. Поэзии и, шире, искусству великий князь отводит возвышенную, облагораживающую роль в жизни человека. Противопоставляя эмоциональное начало рационализму, он поднимается в рассуждениях до философских высот:
Пусть гордый ум вещает миру,
Что все незримое – лишь сон,
Пусть знанья молятся кумиру
И лишь науки чтит закон.
Но ты, поэт, верь в жизнь иную:
Тебе небес открыта дверь;
Верь в силу творчества живую,
Во все несбыточное верь!
Но, говоря о значимости эмоций, поэт ратует прежде всего за «трезвое, ясное и спокойное мировоззрение». Вдохновение, конечно, необходимо, считает он, но не менее важны для создания произведения мысль и образ.
Поэзию К. Р. невозможно представить без религиозных мотивов. Причем это не дань моде или обычное увлечение, а истинная вера, которой он был верен всю жизнь. Обращаясь непосредственно к Богу в стихотворении «Молитва», поэт просит:
О, Боже, просвети одежду
Души истерзанной моей,
Дай на спасенье мне надежду
Во дни святых Твоих Страстей!
Вера великого князя тесно связана с эстетикой, в его творчестве звучит тема божественного предназначения поэта. Не раз он обращался и к сюжетам Священного Писания. Одно из его стихотворений на религиозную тему – «Надпись в Евангелие», стало еще при жизни автора хрестоматийным:
Пусть эта книга священная
Спутница вам неизменная
Будет везде и всегда.
В значительной степени так произошло потому, что в этом стихотворении, как и во многих других, автор словно присутствует лично.
Конечно, высокое социальное положение Константина Константиновича наложило на все его творчество определенный отпечаток. В его поэзии положительные эмоции преобладают над отрицательными. Некоторые критики называли по этой причине его музу «воркующей» и считали, что действительность знакома великому князю только по его воображению. Но во всем ли они были правы? Им можно возразить словами Пушкина: «Говорят, что несчастье – хорошая школа. Но счастье есть лучший университет». Творчество великого князя Константина Константиновича, его дневник, который он вел в течение четырех десятилетий, переписка с выдающимися деятелями культуры – все это говорит о том, что он знал изнанку жизни не понаслышке. Ему были знакомы разные ее проявления.
Было бы преувеличением назвать поэзию К. Р. новаторской. Но в большинстве произведений великого князя Константина Константиновича есть собственная манера, стиль. Именно за изящество, гармоничность, чистоту чувств и слов и любили его современники, почитатели незаурядного таланта поэта-лирика. Питательной же почвой для развития его творчества стала классическая русская поэзия. Из этого бесценного, бездонного родника и черпал на протяжении многих лет великий князь вдохновение.
Недаром стихи Константина Константиновича так любили композиторы. Ведь в них – особая тональность, музыкальность, певучесть. Его творчество – яркий пример «чистого искусства», преданным рыцарем которого он был всю свою жизнь. Почитая родной русский язык, талантливо используя его богатство и красоту, он умел создавать стихи, полные лиризма и одновременно светлого утверждения жизни. Войдя еще в молодости в круг таких ярких и самобытных русских поэтов, как А. Фет, Я. Полонский, А. Майков, Константин Константинович по праву был признан ими как равный. При этом он сумел сохранить неповторимую индивидуальность.
