Недаром стихи Константина Константиновича так любили композиторы. Ведь в них – особая тональность, музыкальность, певучесть. Его творчество – яркий пример «чистого искусства», преданным рыцарем которого он был всю свою жизнь. Почитая родной русский язык, талантливо используя его богатство и красоту, он умел создавать стихи, полные лиризма и одновременно светлого утверждения жизни. Войдя еще в молодости в круг таких ярких и самобытных русских поэтов, как А. Фет, Я. Полонский, А. Майков, Константин Константинович по праву был признан ими как равный. При этом он сумел сохранить неповторимую индивидуальность.
Становление и развитие творчества К. Р. пришлось на тот период, когда не только русская поэзия, но и в целом русская культура во всем ее многообразии, переживала небывалый доселе расцвет. Это время вошло в историю под названием «Серебряного века». Великий князь – один из замечательных поэтов блистательной эпохи Русского Ренессанса. Но по духу своему, поэтической и человеческой сути он навсегда остался верен лире русской классической поэзии, струны которой обессмертил национальный гений Александра Пушкина.
Глава одиннадцатая
Августейший президент
У великого князя Константина Константиновича совершенно нет свободного времени. С раннего утра он среди измайловцев, ревностно выполняет обязанности ротного командира, заботится о подчиненных. Вечера посвящены занятиям поэзией, встречам с интересными людьми, делам семейным. И не ведает он пока, что судьба уготовила ему новое поприще, которому он посвятит более четверти века.
…25 апреля 1889 года умер президент Императорской академии наук граф Дмитрий Андреевич Толстой. Правда, бывший руководитель приезжал в этот храм науки нечасто – где-то раз в месяц, а то и реже. Не очень глубоко и в дела вникал, ведь высокий пост президента Толстой совмещал с обязанностями министра внутренних дел и шефа жандармов.
Теперь в окружении императора Александра III обсуждалось предложение назначить главой академии члена императорской фамилии. Конечно, раньше такого не было – ведь великие князья служили в армии или во флоте, науками они особо и не интересовались.
Но, как известно, из любого правила есть исключения. Константин Константинович – вполне подходящая кандидатура на этот высокий пост. Еще в конце 1887 года ему было присвоено звание почетного члена Академии наук. Он опубликовал сборник стихов, упорно продолжает заниматься поэзией, живописью, музицирует, много читает, постоянно встречается с людьми искусства. К тому же, хорошо себя зарекомендовал и на военной службе – успешно командует ротой гвардейского полка. Флигель-адъютант, член Общества естествознания, антропологии и этнографии, вице-президент Русского музыкального общества… Есть у него и другие общественные обязанности, с которыми он успешно справляется.
Императорская академия наук находилась в то время в ведении Министерства народного просвещения, и право всеподданнейшего доклада государю имел только министр, граф Иван Давыдович Делянов. Он-то и намекнул в приватном разговоре Константину Константиновичу, что многие при дворе хотят видеть именно его во главе академии.
Великий князь был немного смущен услышанным, но все же чрезвычайно польщен. 2 мая 1889 года он пишет в дневнике:
…Отказываться я не имею причин. Вечером, после обеда, я улучил минуту поговорить с государем с глазу на глаз. Я спросил его, как он смотрит на сделанное мне предложение. Государь ответил мне, что он ему рад, сказал, что президент – великий князь может стать выше всяких интриг, выразил желание, чтобы я принял это звание, и пожал мне руку. Величие, истинно духовное величие, сопряженное с внешним почетом, всегда имело для меня обаяние и само осеняет меня. С богом, в добрый час. С богом.
На следующий день император Александр III подписал указ, в соответствии с которым великий князь Константин Константинович был назначен президентом Императорской академии наук. Документ был направлен министру юстиции для внесения в Правительствующий сенат и опубликован в «Правительственном вестнике». Таким образом, 3 мая 1889 года перешагнувший несколько месяцев назад тридцатилетний рубеж великий князь возглавил крупнейшее в России научное учреждение, став одиннадцатым по счету президентом Императорской академии наук с момента ее основания Петром I в 1725 году. Обстоятельства сложились так, что его назначение на этот высокий пост именно царской волей стало последним. Следующим после великого князя Константина Константиновича президентом стал академик А. П. Карпинский, которого избрали сами ученые в мае 1917 года.
Нового президента Императорской академии наук наперерыв поздравляли, газеты приветствовали его назначение, возлагали на Константина Константиновича большие надежды, и великий князь чувствовал себя героем дня, признавался в дневнике, что «не мог прийти в себя, очутившись на такой почетной высоте».
Вступление великого князя в должность решено было приурочить к очередному общему собранию Императорской академии наук, намеченному на 13 мая 1889 года.
Утром 13 мая великий князь, позавтракав в кругу семьи и надев парадную форму с орденами, прикрепленными к мундиру, впервые поехал в Академию наук, которая расположена в одном из красивейший зданий столицы – на Университетской набережной. В малом конференц-зале, стены которого увешаны портретами почивших уже президентов академии, расположились в креслах светила российской науки. Председательствующий, академик К. С. Веселовский, зачитал царский указ: «Его императорскому высочеству государю великому князю Константиновичу всемилостивейше повелеваем быть президентом Императорской академии наук». После этого новый президент обратился к собравшимся с речью, в которой были такие слова: «Выпавшее на мою долю призвание представляется мне обязанностью столь же отрадною и завидною, сколь трудною и ответственною…» Он также признался собравшимся, что «с волнением и невольным трепетом» приступает к новой для себя высокой должности.
Волнение, охватившее великого князя, было не напрасным. Страна, ступившая на капиталистический путь развития, крайне нуждалась в укреплении отечественной науки. Но, как это ни печально, именно в пореформенные годы Академия наук утратила ряд позиций, завоеванных ее членами в XVIII – первой половине XIX века. К этому времени она не могла уже решать ряд задач, которые предъявляла современная российская действительность. Ослабли, а порой и вообще прервались связи с крупнейшими университетами и научными обществами – как в России, так и за рубежом. Постепенно ослабевала роль Академии в академической и культурной жизни страны.
