— Кто-то, когда я валялся у себя на диване, произнес: «Зайди к Шитовым». «Почему к Шитовым?» — спросил я. «Там узнаешь»,— ответил мне голос. В чем дело, Иван? Кто из вас меня позвал? Уж не ты ли?
Поднял было Шитов глаза на Аркадия, но не выдержал— покатились из глаз слезы...
— Эй, Шитов! — вскричал Аркадий.— Ты что это?! А я-то болтаю. Что там у тебя? Ну-ка выкладывай.
Шитов тер глаза.
— Брось ты... Никто мне не нужен... Это я просто... Нервы...
— Налить? — спросил Аркадий. Не дожидаясь ответа, налил.— Ну вот... а я-то думал, будет мне спутник...
— Я уйду сейчас! — капризничал Шитов.
— Сиди,— спокойно осадил его Аркадий,— тебе высказаться нужно. Умер у тебя кто-то?
Шитов мотнул головой.
— На службе у тебя ажур... Дети здоровы? Шитов кивнул.
— Может... Неужели, Шитов? Юля?
Шитов кивнул, да так и оставил голову поникшей.
— Уходит, Иван?
— Да нет,— подал голос Шитов,— не уходит. Изменила она мне.
Гамма гримас пробежала по лицу Аркадия, пока он не стер их все, крепко проведя по лицу ладонями. Воззрился на опущенную голову Шитова.
— Тогда...— сказал он скорее себе, чем Шитову,— тогда...— Встал и пошел по направлению к буфету.
В кафе зашли четверо парней, заняли соседний
столик.
Аркадий вернулся с графинчиком коньяка.
— Тогда надо выпить коньяку, Шитов.— Разлил в стаканы.— Выпей. Выпей, Иван.
Шитов опрокинул коньяк.
Один из парней подошел к музыкальному автомату, опустил пятак, нажал на кнопку. Шитов начал говорить.
Аркадий слушал то Шитова, то музыку, одинаково кивая головой в ритм не то музыке, не то исповеди Шитова.
Шитов хотел подозвать официанта, чтобы заказать еще вина, но Аркадий не дал: во-первых, потому что напиваться было не в его правилах, а во-вторых — пьяный Шитов? — не дай бог! И он решительно вынул бумажник.
Шитов напиться не успел и на воздухе скоро протрезвел.
— Выложил все,— сказал он,— а теперь жалею.— Тем не менее, этим самым он начал недоговоренный разговор.
— Да...— не к месту ответил Аркадий. Впрочем, он ответил своей какой-то мысли. Опомнился:— Что ты говоришь, Иван?
— Жалею, говорю, что сказал.
— Брось ты. Это ли главное?
— Как мне теперь — не знаю...
— Господи!
— Тебе-то что...
— Ох, Шитов! Разве ты первый? Или последний?
— Что мне другие! — вскричал Шитов.— Я теперь первый! И последний я!
Аркадий, что шел чуть сзади, приостановился.
— Извини, Иван... Понимаешь, я в свое время выбрал пыль... и сейчас так далек от этого...
— Я ж тебя как человека спрашиваю.
— А я как человек и отвечаю. На мой взгляд, ты должен идти домой. И с миром, с миром.
— Ты что?!
— Домой,— повторил жестко Аркадий,— домой! При всем моем, так сказать, уважении к твоей ситуации, при всей моей мужской солидарности, я тебе говорю: иди к Юле. Ты один, как я, не сможешь— это не для тебя. И Юле одной с детьми нельзя...
— Она, понимаешь... Ну...— затруднился с ответом Иван.— Он-то ее...
— Кто он?
— Да нет,— так и не высказал Шитов той мысли.— В общем, она без меня... Нужен я ей!
— Ну, прощай.
— Пока. Вот...— топтался на месте Шитов. — Ты... молчи об этом. Сам ведь понимаешь...
— Иди, иди, Шитов,— повелел Аркадий,— иди.
— Пока.— Шитов зашел во двор. Аркадий проводил его взглядом.
В купе они были четверо, вся семья. Валерка и Наташа вверху, Юля и Иван внизу: Юля смотрела в окно, Иван сидел с книжкой на коленях, в которую время от времени заглядывал.
В окне то перелесок, то луг, то деревенька, то дорога с машинами перед опущенным шлагбаумом.
— Совсем забыл,— встрепенулся Иван,— Аркадий приходил.
— Когда? — безучастно спросила Юля.
— Ты спала тогда,— многозначительно ответил
Иван.
— Ну и что? — насторожилась Юля.
— Прошлись мы с ним... Пустомеля он, по-моему, твой Аркадий. Пустомеля и... как его... фат, Фат он и больше никто!
Юля обеспокоенно глянула на мужа — что он затеял этим разговором? Двое сверху прислушивались.
— Па, а что такое фат? — спросил Валерка.
— Это который строит из себя... больше, чем сам стоит,— мстительно ответил Иван.— А сам гроша ломаного... А некоторые,— тут уж появилось и раздражение,— и не видят, что он на самом деле из себя представляет.
— А мне,— заявила Наталья сверху,— Аркадий нравится.
— Дядя Аркадий,— поправил отец.
— Ну, дядя. Он...— поискала Наталья слово,— с ним никогда не скучно. Он... ну, необычный. Интересный.
— Ты от таких... интересных подальше бы держалась!— рассердился отец.— Интересный! Чем он тебе интересный?
— Он много знает. И он... Вот, знаешь, есть такие люди, которые остановились где-то и дальше уже не развиваются и не хотят развиваться...— излагала Наталья едва ли свою мысль.— Время идет, а он стоит там, где остановился когда-то и только и делает, что перебирает старое, а на новое и не посмотрит. Новое — оно не для него. Оно... ересь,— убежденно произнесла она.— А Аркадий не такой.
Дядя Аркадий,— механически поправил Иван.
— Ты что там несешь? — вовсе уже забеспокоилась Юля.— Наташа!
— А что— неправильно? Вот старики, например. Им все новое не нравится. И одеваются, мол, не так, и поют не то, а танцуют — как папуасы! И не старики тоже, бывает...
Иван смотрел не на Наталью, а на Юлю: теперь, мол, видишь?
— Остановись, Наталья!— повысила голос Юля.— Что ты такое говоришь?
Откуда было знать Наталье, к какой опасной, болезненной для отца с матерью теме она приблизилась!
— Кто тебя учит этому? — грозновато уже спросил отец.
— Иван, ну кто ее может учить? — защищала дочь Юля.— Они сами... Ты ведь помнишь, как умничают в десятом классе, сколько среди них будущих гениев, а на поверку — просто петухи.
— Я и сама так думаю,— фыркнула Наталья,— подумаешь!
— Иван,— переключила разговор на другое Юля,— скоро станция—может, что-то надо купить?
— Ма,— свесился с полки сын,— а какая станция?
— Кажется, Волховское.
— Сыроватино,— поправил отец,— пять минут стоим, ты что, хочешь, чтобы я остался?
— Я пить хочу,—сказала дочь.
— И я,—вторил Валерка,— па, купи...
Поезд замедлил ход. Иван, обувшись, вышел из купе. Юля выговаривала дочери:
— Прекрати ты эти многоумные разговоры — видишь ведь: папа раздражен.
— Он раздражен, а я при чем? Что я — молчать все время должна? Скучища!
— Ну хоть об Аркадии не говори — знаешь, что отец его не любит.
— А что с ним такое? Уже три дня не в себе. И ты тоже. Поссорились?
— Немного,— ответила мать.
— Папа не хотел сюда ехать? Пауза.
— Не хотел.
