В начале марта из Севастополя нагрянул в Одессу матросский отряд, именовавшийся «Смерть», во главе с анархистом Косисимовым. Отряд самовольно занял гостиницу «Бристоль» и начал буйствовать. Главари отряда, увешанные с ног до головы оружием, явились в штаб Железнякова с ультиматумом:
— Требуем не препятствовать нам! Через три дня мы отправимся на фронт, а сегодня будем ликвидировать одесскую буржуазию…
Начальник штаба большевик Петр Зайцев, близкий друг Железнякова, резко ответил:
— Знаем, слыхали, чем вы занимались в Севастополе!
Косисимов ответил с бахвальством:
— Да, мы устроили там хорошую варфоломеевскую ночь…
— Убили многих ни в чем не повинных людей, запятнали флот! — гневно оборвал его Зайцев.
— Молчать! — ударил Косисимов кулаком по столу.
Возмущенный наглым поведением распоясавшегося анархиста, Зайцев выхватил наган и крикнул:
— Под прикрытием борьбы с буржуазией вы хотите грабить Одессу, вонзить нож в спину революции!
Вожаки анархистов схватились за свои маузеры.
Услышав шум, в комнату влетел Железняков.
— Убрать оружие! — тоном, не терпящим возражений, потребовал Железняков.
Анархисты на секунду пришли в замешательство. Они впервые видели этого смелого и решительного человека в матросской форме.
— А кто ты есть такой, чтобы приказывать нам? Мы, анархисты, не признаем никаких приказов! — заявил Косисимов.
— Ребята, — переменил тон Анатолий, — прекратите безобразие. Будьте настоящими моряками… Вам надо немедленно, сегодня, отваливать на фронт!
— Не пойдем! Требуем три дня свободы! Надо кровь пустить контре! А потом двинем на немецких сволочей. Не перечь нам! — упорствовали главари анархистов.
Тогда Железняков заговорил строже:
— Сейчас же едем в ваш отряд! Поговорим там с «братишками». «Не может быть, чтобы весь отряд был заражен анархизмом, — думал он. — Собралась кучка вроде этих и мутят воду»,
Переполненный вооруженными матросами большой зал гостиницы «Бристоль» тонул в густом табачном дыму.
Косисимов открыл собрание. Охрипшим голосом он бросал в лицо Железнякову разные оскорбления. Он говорил о Железнякове, что он «продался» буржуазии и пытается «втереть очки».
— Мы есть действительный отряд международной борьбы со всякой контрой, — шумел Косисимов. — И можем ли мы, братишки, спокойно глядеть вот на таких паразитов, как этот, — указывал он на Анатолия, — да еще в нашей матросской робе?!
Из зала кто-то крикнул:
— Фактура! Не можем!
Косисимов повернулся к Железнякову:
— Слыхал?
Кто-то еще буркнул:
— Танцуй, буржуй!
Железняков шагнул к краю сцены:
— Товарищи черноморцы! Прошу внимания!
Косисимов окинул взглядом густо прокуренный зал, моргнул своим сообщникам:
— А ну, послухаем, братишки, что отольет нам этот защитник одесских буржуев.
В беспорядочном гвалте голосов несколько минут ничего нельзя было разобрать.
Анатолий стоял в выжидательной позе.
— Товарищи! — крикнул он. — Прошу внимания!
Огромного роста детина, густо опутанный пулеметными лентами, продрался сквозь ревущую толпу к подмосткам и, потрясая увесистым кулаком, заорал:
— Да кто ты есть, что мы тебе должны внимание наше давать? — обратился он к Железнякову.
Из толпы подбросили:
— Документ покажи!
— Правильно! Документ давай!
Железняков вынул из бушлата старый, помятый бумажник и вытащил из него плотно сложенный лист бумаги со штампом и печатью Совнаркома.
— Нате! Читайте! — гневно выкрикнул он.
Из зала крикнули:
— Пономарчук, читай!
Матрос, который еще несколько минут назад потрясал перед Железняковым кулаком, поднялся на сцену. Он долго и сосредоточенно всматривался в текст мандата и, когда в зале наступила напряженная тишина, медленно, по складам наконец произнес:
— Совет Народных Комиссаров. — Обращаясь в зал, он крикнул: — Перед нами есть действительный военный моряк Балтики, красный матрос революции товарищ Железняков! Понятно?
Зал молчал. Главари растерянно суетились на сцене.
Отряд снова зашумел. Но теперь послышались возгласы:
— Говори, Железняков!
— Давай, закручивай!
— Вот послухаем — тогда решим, кто ты!
Железняков убедительно разъяснил матросам, кому на руку провокация, на которую их толкают.
И из зала уже неслось: «Даешь фронт!»
На следующий день большинство матросов из отряда Косисимова влилось в отряд Железнякова.
Обсуждая создавшуюся обстановку в отряде, Зайцев сказал:
— Нам предстоит не сегодня-завтра сразиться с сильным, крепко вооруженным противником. Бойцов у нас достаточно. Больше полка. А какое у нас вооружение? Пулеметы, винтовки да гранаты. Надо срочно приобрести для отряда хотя бы одну бронеплощадку с орудием.
— Найдем! — уверенно воскликнул Анатолий. — В Одесском порту стоит несколько старых пульмановских вагонов, переоборудуем их.
— Теперь нужно было достать хотя бы одно орудие. Железняков явился на крейсер «Алмаз», стоявший на рейде, собрал матросов и обратился к ним:
— Братишки, выручайте! Дайте одно из дальнобойных орудий с вашего корабля.
Двое суток бойцы отряда Железнякова совместно с командой черноморцев работали по установке орудия на бронеплощадке и возведению защитных стен из мешков, наполненных песком и камнями.
— Порядок! — радостно потирал руки Железняков, любуясь своей крепостью на колесах, и разъяснял матросам, кому и как надо будет действовать.
Штаб армии расположился на станции Выгода — в 40 километрах от Одессы. Отряд под командованием Железнякова разместился на узловой станции Бирзула — в 180 километрах от Одессы.
Вскоре от главнокомандующего армиями Украины поступила телеграмма: «Выгода Раздельная копия Бирзула наркому Железнякову и начвойск Онуфриеву:
Ввиду заключения длительного перемирия с румынами, вы имеете возможность, оставив наблюдательные отряды за румынской армией, остальными силами перейти в наступление против австро-германцев в том случае, если они сами перейдут. Ввиду заключения мира с германцами, приказано занимать позиции, на которых застало перемирие; раз они наступают, то давать им отпор смелым контрнаступлением».
Направляясь полным ходом на передний край фронта и миновав станцию Бирзулу, балтийцы увидели шедший им навстречу немецкий бронепоезд. Окутанный густым дымом, он по сравнению с бронепоездом железняковцев казался гигантским чудовищем. Но Железняков не растерялся. Он дал приказ открыть огонь по врагу. Орудие с крейсера «Алмаз» оказалось дальнобойнее пушек оккупантов и украинских белогвардейцев. А главное, что комендоры-моряки стреляли более метко, чем артиллеристы противника. В результате короткого сражения немецкий бронепоезд, получив несколько попаданий снарядов, начал быстро уползать к северу от Бирзулы.
