Наконец, дело дошло до меня. Я - Михаил «Майк» Науменко (Овен, Коза), играю на гитаре, пою и пишу (пока) все песни.
О себе придется писать поподробнее. За гитару взялся сравнительно поздно, лет в 15, естественно, под влиянием Битлз. Тут же начал писать песни, причем, по молодости лет, на английском языке - я знаю его не так уж плохо. Играл во множестве дряннейших составов, причем играть приходилось полный бред: от «Айрон Баттерфляй» и «Лед Зеппелин» до «Битлз» и «Ти Рекс» и все, что посередине. В 1975 году довольно близко познакомился с «Аквариумом» и под благотворным влиянием Гребенщикова начал писать песни на родном языке. Некоторое время играл с «Аквариумом» электрическую рок-н-ролльную программу в качестве лидер-ритм гитариста. Мы лихо одевались и накладывали на лица килограммы грима. Это был кондовый, правда, несколько запоздалый глэм-рок.
Летом 1978г. мы с Гребенщиковым, сидя на берегу Невы, записали на пленку ряд наших акустических песен и выпустили «альбом» под названием «Все братья-сестры». Качество записи было устрашающее, но это были хорошие времена.
В 1980 году, опять-таки летом, я записал (спьяну и сдуру) уже совсем сольный акустический «альбом» «Сладкая N и другие». В записи мне помогали все тот же Борис Гребенщиков и Вячеслав Зорин, гитарист весьма специальной группы «Капитальный Ремонт», с которой в 1979 году мы гастролировали по Вологодской области. Запись получилась хотя и хорошей по качеству (писались, наконец, в студии), но на удивление занудной (не многим она нравится). Впрочем, там есть, как мне кажется, хорошие песни. Осенью и зимой 1980 года я вместе с «Аквариумом» несколько раз приезжал в Москву, где пел и играл в качестве «сольного автора». Принимали меня неплохо, и я почти полюбил столицу, к которой раньше относился весьма скептически. К тому же у меня появился ряд очень приятных знакомств, которые я очень ценю, в их числе чудесная группа «Последний Шанс». Я отношусь к ней очень нежно.
В 1981 году начался «Зоопарк», о котором я написал все, что мог. Кроме того, в этом году я начал толстеть и катастрофически тупеть.
Моя анкета: (не знаю, кому и зачем она нужна, но тем не менее).
НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ: Михаил Васильевич Науменко.
СЦЕНИЧЕСКОЕ ИМЯ: Майк.
ДАТА РОЖДЕНИЯ: 18.04.55
РОСТ: 1.73м. (что-то около).
ВЕС: не знаю.
ЦВЕТ ГЛАЗ: карие.
ЦВЕТ ВОЛОС: шатен.
ХОББИ: собирание материалов о Марке Болане и Т.Рекс.
1-е ВЫСТУПЛЕНИЕ: ей-богу, не помню.
КРУПНЕЙШЕЕ СОБЫТИЕ В КАРЬЕРЕ: пока не было.
НЕПРИЯТНЕЙШЕЕ СОБЫТИЕ В КАРЬЕРЕ: работа в ресторанном ансамбле на Кавказе.
ЛЮБИМЫЙ ЦВЕТ: очень темно-синий.
ЛЮБИМЫЙ НАПИТОК: ром, красные сухие вина.
ЛЮБИМАЯ ЕДА: не знаю.
ЛЮБИМАЯ ГРУППА (отечественная): «Аквариум», (зарубежная): «Битлз», «Т.Рекс», «Роллинг Стоунз».
ЛЮБИМЫЙ СОЛЬНЫЙ АРТИСТ: Лу Рид, Боб Дилан.
ЛЮБИМЫЕ УВЛЕЧЕНИЯ: чтение западной музыкальной прессы и отечественных детективов 40-50-х годов, сдача пустых бутылок, валяние дурака, общение с рок-музыкантами посредством сухого вина.
ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ЦЕЛЬ: играть и записывать ту музыку, которая мне нравится.
P.S. На концерте к нам пришла записка, в которой любознательные слушатели интересуются, почему мы играем песни из репертуара группы «Аквариум». Думаю, что нужно разъяснить ситуацию. Мы НЕ играем чужих композиций. Все вещи, которые мы исполняли, были написаны мной. А Гребенщикова за то, что он не объявляет автора «Пригородного Блюза», я еще затаскаю по судам!
ПРОКОП СУРОВЫЙ
ИЗ СТАТЬИ «ЗАМЕТКИ О НОВОЙ ВОЛНЕ»
«УХО» 5(9), МОСКВА, 1983
В Ленинграде из ряда вон выделяются группы «Зоопарк» и «Кино». «Зоопарк» является значительным явлением рок-музыки 80-х. Модель, которую преподносит слушателям группа со своим лидером М.Науменко, свидетельствует о том, что в Союзе понимают и тонко чувствуют современную музыку. Группа играет панк-рок, разумеется, в отечественном его варианте. Автору трудно отметить какие-либо качества этой группы, ибо он глубоко
симпатизирует обитателям Зоопарка, а умение играть просто и ясно лишь подчеркивает профессионализм и великолепное чувство стиля (!), яркую и свежую концептуальность.
ИЗ СТАТЬИ «ВЕСЕННЯЯ ОПЕРА», УХО» 4, МОСКВА 1983
Акт 2. Смена лидеров. Хит парады областных газет и наблюдения за сейшенами наводят на мысль, что «Зоопарк» выходит вперед. Все, кто присутствовал на концерте 27 февраля под Москвой, не забудет в свой смертный час этого зрелища - лучшего сейшена в истории советского рока. Он продолжался до поздней ночи, музыканты свободно общались с публикой, исполняли вещи по заказу - такое трогательное единство, как разве что в старину, на концертах Высоцкого и Северного.
Это не мода, не продукт рекламы, а человеческое понимание и близость.
То, что произошло через месяц, в конце марта, послужило лишним доказательством особого положения М.Науменко в советской рок-музыке. В районе «Белорусской» выступали ленинградские группы, в том числе должны были пригласить и «Зоо», но устроители как-то случайно забыли вовремя позвонить и передать свое приглашение, поэтому в последний момент Майку пришлось обламываться с работы и срочно собирать группу. Тщетно. С ним приехал только ударник. Попросили подыгрывать гитариста «Пепла». Казалось бы, какая это группа? Огрызок от группы. Но в итоге зал слушал Майка наполовину стоя, рев заглушал 2-х киловатный аппарат, и хотя странный полу-«Зоопарк» выступал в середине концерта, в конце их приглашали на сцену и скандировали без конца: «Майка! Майка!» Только строгий приказ администрации разогнал фанов.
СТРАННЫЕ ДНИ
Странные дни отыскали меня,
Странные дни принесли с собой странные ночи и запах огня.
Кто был прав, кто был виноват?
Кто запер Рай и спустился в Ад?
Кто, кто, кто поставил мне детский мат
В эти странные дни?
Странные дни пришли, как туман,
Странные дни подарили мне горькую правду и сладкий обман.
Кто превратил твою воду в вино?
Кто вышиб двери и вышел в окно?
Кто, кто, кто, а не все ли равно?
Странные дни.
Зачем ты считаешь, кто сколько взял,
Кто сколько выиграл, кто все проиграл,
Кто взял все и ничего не отдал
В эти странные дни?
Странные ночи и странные дни,
Тусклые будни мерцают, как яростный праздник, как странные сны.
Нет сил думать, нет сил, чтобы петь.
Я прожил жизнь, я попался в сеть.
И я уже не боюсь умереть
В эти странные дни.
ГОРЬКИЙ АНГЕЛ
Ночь нежна. Свет свечей качает отражение стен.
Диско грохочет у меня в ушах, но мне не грозит этот плен.
Я ставлю другую пластинку и подливаю себе вино.
В соседней комнате Верочка с Веней.
Они ушли туда уже давно.
И я печально улыбаюсь их любви, такой простой и такой земной
И в который раз призрак Сладкой N встает передо мной. Когда-
то мы были вместе. Я вижу это словно сквозь стекло. Мы бьши
ближе многих других. Увы, это время прошло.
Но все сроки исполнились в срок, и каждый сыграл свою роль.
И я уже не говорю о разбитых сердцах, но я запомнил боль. Я
гляжу туда, где секунду назад еще стояла стена. Мой странный
гость - тень Сладкой N Смотрит сквозь огонь на меня.
Я знал других, но ее лицо я видел в своем лице.
Я знал все, что случится вначале, но кто мог знать, что нас ждет в конце.
И я летел так высоко, что сжег свои крыла,
И, падая вниз, я услышал звон.
Она сказала: «Это колокола».
И вот я здесь, и я еще жив, но я живу, как во сне,
И лишь видение Сладкой N - это все, что осталось мне.
Я видел горы, я видел моря, я был во многих городах.
Мне кажется, я знаю, что такое любовь, я знаю, что такое страх.
И слишком часто мне делали больно, я до сих пор не знаю за что.
Наверное, счастлив может быть только тот, кому не нужен никто.
Я одиноко курю, пуская кольцами дым, я уже не жду перемен.
Со мной остался только горький ангел -
Призрак моей Сладкой N.
КОГДА Я ЗНАЛ ТЕБЯ СОВСЕМ ДРУГОЙ
Когда-то ты жила рядом со мной,
И я был вхож в твой дом.
Я часто видел себя в твоих зеркалах,
Я любил играть с твоим котом.
Но время текло слишком быстрой рекой,
Ты не стала женой, я не стал звездой.
Но я часто вспоминаю те времена,
Когда я знал тебя совсем другой.
Ты верила в то, во что верить нельзя, Но ты
знаешь, тебе это шло. Ты видела свет, ты
писала стихи. Скажи, куда все это ушло?
Теперь ты стала чужой, Но твое число –
девять, твой цвет голубой. Я помню все это с
тех самых пор, Когда я знал тебя совсем
другой.
Ты помнишь, мы с тобой говорили о снах?
Теперь ты говоришь о деньгах.
Твой рот стал жестче, руки - смелей,
Но свет потух в твоих глазах.
Тебе нужна передышка, нужен покой,
Но на это наплевать тому, кто рядом с тобой.
Он очень мил, но он не знает о том,
Что когда-то ты была совсем другой.
Он приносит бутылки в гитарном чехле,
Он крайне доволен собой.
И вы проводите день в обсуждении того,
Кто стоит за чьей спиной.
И вы проводите ночь в ожидании дня.
День придет и уйдет, не оставив следа.
Я смотрю на вас и вспоминаю о том,
Что я когда-то знал тебя совсем другой.
Я посижу рядом с вами, я послушаю джаз
И даже поддержу разговор.
И когда, наконец, я захочу курить,
Ты прогонишь меня в коридор.
И когда соседи застучат за стеной,
Я посмотрю на часы, я пойду домой.
И дома я увижу сон о тех временах,
Когда я знал тебя совсем другой.
ПРИГОРОДНЫЙ БЛЮЗ N2
В который раз пьем с утра.
Что делать на даче, коли такая жара?
Минуты текут, как года,
И водка со льда льется, как вода.
И мы могли бы пойти купаться на речку,
Но идти далеко, да к тому же и в лом,
А у меня есть червонец, и у Веры - трюндель, И
Венечка, одевшись, пошел в гастроном.
В который раз пьем целый день,
Сидя на веранде, спрятавшись в тень.
Я подливаю пепси-колу в ром,
И всем наплевать на то, что будет потом.
И в пятисотый раз мы слушаем Дэвида Боуи,
Хотя Дэвид Боуи всем давно надоел.
И мы играем в дурака, и мы валяем дурака,
Ведь сегодня лето и нет других дел.
Вот уже вечер, а мы все пьем.
Венечка прилег, мы пьем с Верой вдвоем.
Странно, но не хочется спать.
Мы взяли с ней бутылку и пошли гулять,
И я сказал ей: «Вера, стало прохладно -
Давай пойдем к стогу».
Она сказала: «Не надо». Но пошла.
Она спросила меня: «А как же Сладкая N?»
Запечатлев на моем плече финальный укус.
И я ответил пространно: «Я влюблен в вас обеих,
И меня так сейчас достал все тот же пригородный блюз».
Она спросила меня как бы невзначай:
«А как же Венечка, он будет сердит?»
Я сказал ей: «Ах, какая ерунда, пойдем, заварим чай.
Знать ему зачем? Ведь он еще спит».
В который раз пьем всю ночь.
День и ночь, день и ночь, еще одни сутки - прочь.
Венечка проснулся и киряет опять.
Он спросил меня: «Тебе наливать?»
Я сказал: «Оставь назавтра, завтра будет новый день,
завтра все это будет важнее,
А теперь - я пошел спать».
Интервью с Пашей Краевым.
