Владимир Александрович Мироненко.
Мы переходим в соседнее помещение. Лео Антонович снимает перчатки и халат, снимает и скручивает в кольцо провода своей хирургической короны. «Ну вот, на сегодня все», – говорит он. – Теперь не опоздать бы на президиум в Академию.
Идем по коридору. Лео Антонович шагает легко и быстро, он совсем не кажется усталым, как будто и не оперировал пять часов подряд.
– Впервые в жизни видел искусственный сердечный клапан и как он ставится! – признаюсь я. – Да ведь и все остальное тоже…
– Ну что же, вы сегодня много интересного увидели, – соглашается Лео Антонович. – Все операции были непростые, особенно первая.
К малышке Кашуркиной я пришел через неделю. Девочка лежала в своей кроватке среди игрушек. Долго внимательно рассматривала меня, но потом улыбнулась так, словно вспомнила. Это было необыкновенно приятно. И я сразу начал придумывать ее будущую интересную и радостную жизнь. Ведь дедушка Лео Антонович сделал для этого все, что нужно, у него легкая рука. Дальше почти все будет зависеть уже от нее самой, от ее правильно работающего сердца. И пусть спасенное ее сердечко научится любить жизнь, станет сильным и добрым.
Каждый раз, когда я, делая операцию, смотрю на сердце, я думаю, что это необыкновенно красивый орган. У печени или желудка тоже есть своя красота. Леонардо да Винчи замечательно все это изобразил. Но, когда ты видишь сокращающееся сердце… Господь Бог, я думаю, более совершенного механизма не создал. Это удивительная симметричность, последовательность. Это поразительная окраска самого органа. Невероятно логическое строение. Причем когда на него смотришь, ты даже не понимаешь, почему оно сокращается. А там, оказывается, есть электрическая система. На вершине сердца находится синусовый узел, от которого идет это электричество.
Я знаю только один вечный двигатель. Сердце – единственное устройство, которое может прожить сто лет и при этом обеспечить жизнью и мозг, и ноги, и руки, и все остальное. Я правда влюблен в сердце.
Есть такой профессиональный термин «контроль зрения». Только так можно сделать все идеально. Термин появился вместе с методом гипотермии, когда еще даже не было искусственного кровообращения. Вы останавливаете сердце, находите дефект и с этого момента должны быть предельно аккуратны, потому что здесь проходит проводящая система сердца. Чуть-чуть сбоку, не там, где надо, уколете тонюсенькой иголочкой – отек, блокада сердца. Значит, человеку надо будет ставить стимулятор. Чуть-чуть с другой стороны заденете, вызовете совсем небольшое, мизерное кровотечение – и у маленького человечка может возникнуть локальный инфаркт миокарда из-за того, что вы прошили артерию.
Я часто говорю моим молодым коллегам: «С того момента, когда человек вам дал согласие на операцию на сердце, ближе вас у него никого нету. Ни мама, ни папа – никто ему не поможет. Есть только ты со своими ассистентами, и все, и больше никого нету». Я проживаю и осознаю это каждый день. И от сознания того, что я это могу, я чувствую себя очень счастливым человеком.
На следующую операцию. НЦССХ им. А. Н. Бакулева. 2019 г
