О. Л. Книппер
31 авг. 1901 г., Ялта
Жена моя, я каждый день получаю от тебя письма, стало быть, почта исправна и все благополучно. «Архиерея» вынул из чемодана. Приеду в Москву, как только ты переедешь на новую квартиру и напишешь мне. Во всяком случае надо бы мне приехать до начала военных действий [210] , так как иначе мне не устроят репетиции «Трех сестер», т. е. нужно приехать до 16-го сентября. Не так ли?
Без тебя мне так скучно, точно меня заточили в монастырь. А что будет зимой, представить не могу!
Новая кухарка готовит хорошо, и пока все обстоит благополучно. Мать, по-видимому, рада новой кухарке, довольна – ну и я рад, конечно. В Ялте, вообрази, прохладно, без пальто уже не выхожу и окно затворяю, когда ложусь спать. Сплю один-одинешенек, как старый холостяк, как старый хрыч.
Ты жалуешься в письме своем, что я пишу кратко. Милая, это почерк у меня мелкий. Впрочем, и мысли теперь у меня не разгонистые, едва вымолвить успел два-три слова, как и ставь уже точку; но все же писал я тебе почти каждый день, и писал обо всем, что меня касалось. Не сердись на меня, жена моя милая, подружка моя хорошая.
Поклонись своей маме, дяде Саше, тете Лёле, Николаше, своему брату… Спасибо дяде Саше за то, что он читает мои рассказы, целую его за это.
Ну, храни тебя Бог. Не утомляйся очень, не скучай и думай почаще о своем супруге. Обнимаю тебя, деточка.
Твой Antonio.
О. Л. Книппер – А. П. Чехову
Ночь 31-го авг. 1901 г., Москва
Милый, дорогой мой, сегодня напишу только несколько строк. Страшно устала, какое-то противное нервное состояние, зла на всех, гляжу букой и ничего не понимаю в жизни.
Зачитываюсь «Notre cneur» Мопассана. Как я его раньше не понимала! Сейчас вернулась из театра, смотрела с нашими последнюю гастроль Дальского – Кина. 2 акта спала, в последнем он мне понравился. Умно играет. От людей тошнит. Хочу одиночества с тобой.
Не пиши мне гадостей вроде того, что я к тебе охладею и что я короче письма пишу. Привыкнуть к твоему отсутствию не могу.
Ужинали у Евгении Михайловны, т. е. мама, Володя, Николаша и я. Я еле сидела. Выпила коньяку, чтоб согреться, – в театре было сыро. А погода сегодня летняя, чудесная.
Кланяйся твоим гостям и скажи им, чтоб они тебе не надоедали. А ты рад, что они ходят? Не дают работать – ты рад предлогу? Или совсем не хочется писать? Я тебя люблю по-прежнему и думаю о тебе всегда, и ты это знай. Жду тебя отчаянно. Не знаю, что я с тобой сделаю, когда увижу. Целую тебя удивительно вкусно и крепко обнимаю, так, чтоб захрустело, – чувствуешь?
Твоя Олька.
В театре ничего не делаю, зря вызвали, телеграфировали, чтоб показать, что меня помнят. Примиряюсь оттого, что нашла квартиру и устраиваюсь.
А. П. Чехов – О. Л. Книппер
3 сент. 1901 г., Ялта
Олька, милая, здравствуй! Вчера я не писал тебе, потому что, во-первых, было много гостей и, во-вторых, некогда было, сидел и писал рассказ, когда уходили гости.
Спасибо тебе, моя радость, мать очень обрадовалась твоему письму; прочла и потом дала мне, чтоб я прочитал ей вслух, и долго хвалила тебя. То, что ты пишешь о своей ревности, быть может, и основательно, но ты такая умница, сердце у тебя такое хорошее, что все это, что ты пишешь о своей якобы ревности, как-то не вяжется с твоею личностью. Ты пишешь, что Маша никогда не привыкнет к тебе и проч. и проч. Какой все это вздор! Ты все преувеличиваешь, думаешь глупости, и я боюсь, что, чего доброго, ты будешь ссориться с Машей. Я тебе вот что скажу: потерпи и помолчи только один год, только один год, и потом для тебя все станет ясно. Что бы тебе ни говорили, что бы тебе ни казалось, ты молчи и молчи. Для тех, кто женился и вышел замуж, в этом непротивлении в первое время скрываются все удобства жизни. Послушайся, дуся, будь умницей!
Я приеду, когда напишешь, но во всяком случае не позже 15 сентября. Это как там хочешь, а дольше терпеть я не намерен. Буду жить в Москве до декабря, пока не прогонишь.
Немочка, пришли пьесу Немировича! Я привезу ее в целости. Прочту очень внимательно.
Я привезу с собой очень немного платья, остальное куплю в Москве. Теплого белья куплю, пальто куплю, плед и калоши возьму (приеду в старом пальто). Одним словом, постараюсь ехать так, чтобы не было багажа.
Для платья устраиваю шкаф громаднейший – для себя и для своей супруги. Моя супруга очень сердита, надо устраивать для нее жизнь поудобней. Вчера мыл голову спиртом.
Целую и обнимаю мою старушку. Да хранит тебя Бог. Еще немножко – и мы увидимся. Пиши, пиши, дуся, пиши! Кроме тебя, я уже никого не буду любить, ни одной женщины.
Будь здорова и весела!
Твой муж Антон
А. П. Чехов – О. Л. Книппер
7 сент. 1901 г., Ялта
Приеду я 17 сент., так как выеду из Ялты 15-го, это решено и подписано. Так тому, значит, и быть. Ты получишь от меня телеграмму: «понедельник». Это значит, что я приеду в понедельник утром.
Здоровье мое сегодня гораздо лучше и было бы великолепно, если бы не кашель, который, впрочем, скоро пройдет.
Твое отчаянное письмо насчет квартиры получил и не понял, отчего ты так волнуешься. Квартира, наверное, хороша, а если немножко тесна, то что за беда? Наплюй, дуся моя.
Сейчас был у меня Орленев.
Итак, скоро, скоро мы увидимся. Погода в Ялте стала великолепной, но уехать мне все-таки хочется. Уж очень мне хочется поглядеть на мою собаку.
Целую тебя, немка.
Твой Antonio.
Не волнуйся, голубчик. Что бы ни случилось, не волнуйся, ибо все на этом свете, говорят, к лучшему. Решительно все.
В понедельник по приезде я отправлюсь в баню, потом весь день буду сидеть дома. А во вторник пойду с тобой, куда поведешь.
Все-таки я не знаю, как называется дом, куда ты перебралась. У меня нет адреса.
О. Л. Книппер – А. П. Чехову
10-ое сент. 1901 г., Москва
Антонка, милый, родной мой, я думала, что мне уже не придется писать тебе. Думала, что на мою первую телеграмму получу немедленный ответ: выезжаю. И вот вместо того – еще неделю ждать! Почему, почему? Чего ты медлишь? Причины не пишешь. Нездоровится? Но сегодня уже получила известие, что тебе лучше. Я волнуюсь, что так долго не получаешь писем от меня. Я не писала уже дней 5, 6. Думала, что письма не найдут тебя более в Ялте.
Я без конца думаю о
