И это случилось. 1 сентября 1930 года Магда вступает под номером 297 442 в ряды нацистской партии. К этому времени она уже ознакомилась с книгой Гитлера «Mein Kampf» и регулярно читала издания партии. Магда считала, что в среде национал-социалистов ее жизнь обретет новый смысл. Рядовым членом нацистской партии она быть не собиралась, стремилась занять место в активе. Однажды она уже пыталась возглавить женскую группу национал-социалистов в одном из местных объединений, но эта попытка потерпела неудачу. Теперь же она делает ход из пешек в дамки и обращается непосредственно в берлинское руководство партии. Йозеф Геббельс, который, несмотря на неказистую наружность, был великим дамским угодником, с удовольствием знакомится с красивой, элегантной женщиной. А так как дама кроме всего еще образованна и знает иностранные языки, то для нее сразу находится работа. Она должна заведовать личным архивом господина доктора Геббельса. Делать вырезки из немецких и зарубежных статей о нем, собирать эти материалы и давать им оценку.
Внешне их первые контакты казались сдержанными, не было произнесено ни слова о взаимной симпатии. Но Магда отлично поняла, какое впечатление она производит на Геббельса. «Я думала, сгорю от его пожирающего взгляда», – рассказывала она матери. И на самом деле, дамский угодник Геббельс чувствовал себя так, как будто на его обиженное эго проливают бальзам. С детства ощущал он себя аутсайдером, после того как из-за болезни на всю жизнь осталась искривленной правая нога.
Так вот. Теперь, следовательно, Магда. Уже в ноябре 1930 года он записывает в своем дневнике: «Вчера после обеда приходила эта красивая фрау Квандт и помогла рассортировать фотографии». Затем следует еще несколько подобных записей, а в начале 1931 года неутомимый юбочник добивается своей цели: «Вечером приходила Магда Квандт. И оставалась очень долго. Она цветет пленительной русоволосой сладостью. Где ты, моя королева?» И несколькими днями позже: «Красивая, красивая женщина! Как я буду любить ее! Сегодня я как во сне. Так переполняет меня счастье. Как прекрасно любить красивую женщину и быть ею любимым».
Насколько глубоки были в действительности чувства Магды к Геббельсу, сказать нельзя. Снова и снова заставляет она трепетать своего ухажера, вызывая в нем чувство бешеной ревности. Геббельс постоянно доверяет своему дневнику детали ссор со своей своенравной любовницей, совершенно обезумев от мысли, что его место может занять соперник.
«А потом я был один со своим страданием. Магда мне не звонит. Я звонил ей тридцать раз. Она не отвечает. Я взбудоражен, я в отчаянии. Самые мрачные мысли одолевают меня… почему от нее нет никаких вестей? Эта неизвестность смертельна. Я должен с ней поговорить во что бы то ни стало. Я прибегну сегодня для этого к любым средствам. Вся ночь для меня была единой кричащей болью. Я хотел реветь истошным голосом. Сердце разрывается в моей груди».
Главный демагог Гитлера, умевший доводить до истерики массы людей, в душевном единоборстве со своей любовницей теряет самообладание. Но между этими двумя уже установилась связь, которая не порвется никогда. «Я люблю теперь только одну ее», – понимает Геббельс, и вскоре Магда уже должна быть представлена Адольфу Гитлеру. С этого дня ее не покидает тщеславная мысль сделаться первой дамой нацистского рейха, а для этого, как она хорошо понимала, ей требовался Йозеф Геббельс.
Как и многие молодые девушки, Ева Браун мечтала стать кинозвездой. В фотомагазине Генриха Гофмана на Шелингштрассе можно было все-таки быть в каком-то контакте с целлулоидной пленкой. И девушка получает в этом магазине место ученицы. Молодая, кокетливая Ева была абсолютно во вкусе Гофмана, личного фотографа Гитлера. Гофман был одним из первых членов нацистской партии и постоянно общался с фюрером. Гитлер, любивший принимать театральные позы, часто приходил в ателье Генриха Гофмана при магазине и охотно болтал с молодыми служащими. Так он познакомился с Евой Браун.
Однажды вечером в 1929 году «господин Вольф» зашел в магазин. Гитлер выбрал себе такой псевдоним потому, что хотел, подобно волку, уничтожить стадо своих политических противников. Вначале молоденькая Ева была от него не в восторге: «Тут пришел шеф (Гофман), а с ним господин в возрасте со смешной бородкой в светлом английском пальто и с большой фетровой шляпой в руках… Я, не оборачиваясь, скосила на него взгляд и заметила, что мужчина смотрит на мои ноги. Я как раз в этот день укоротила юбку и чувствовала себя в ней не совсем удобно, потому что не была уверена, что подол подшит ровно. Я сошла с лестницы, на которой стояла, вниз, и Гофман представил его как господина Вольфа», – рассказывала позже Ева своей сестре.
Да, сначала этот пожилой, по сравнению с Евой, господин ей не понравился. Но, делая ей комплименты, он излучал такой шарм! Ева не имела ни малейшего представления, кем на самом деле был ее ухажер. И хотя его фотографии были в ателье Гофмана повсюду, Еве не пришло в голову связать Гитлера с Вольфом. Слишком уж она была далека от политики.
А голова Евы была забита совсем другим, как вспоминает дочь Гофмана: «Тогда мы пошли на наш первый костюмированный бал. Ева представляла «букет фиалок». Ее костюм был покрыт букетиками фиалок, ее матовые, светлые волосы тоже украшал пучок светлых и темных фиалок. Она танцевала с большим удовольствием. Я была одета матросом в белых шелковых брюках, на моей матросской шапочке была надпись «Гинденбург». Так мы стояли перед высоким зеркалом, в которое смотрели многие годы клиенты перед тем, как сфотографироваться. Ева как раз засовывала в свое декольте два носовых платка, чтобы придать фигуре более округлые формы, скосив на меня глаза, она проронила: «Тебе же как матросу этого не надо».
Все-таки Ева Браун начинает интересоваться этим господином Гитлером. Она уже знала его под этим именем, а в родительском доме его называли «молодой барсук, который сам себя считает очень мудрым». Отец Евы прозорливо советовал ей переходить при встрече с ним на другую сторону улицы. Не послушалась Ева.
Генриетта Гофман (впоследствии фон Ширах) наблюдала за зарождающимся счастьем Евы Браун: «Господин Гитлер, о котором газеты писали столько интересного, который часто и с удовольствием дарил нам билеты в оперу, у которого был черный «Мерседес», овчарка и шофер, и, когда он хотел, умел говорить такие прелестные комплименты: «Разрешите пригласить Вас в оперу, фройлен Ева? Видите ли, я всегда окружен мужчинами, тем более я умею ценить счастье быть рядом с женщиной». Ну кто же тут сможет устоять? Конечно, там можно было только немножко пощебетать в перерыве между аплодисментами, но у Евы было терпение, одна очень надежная предсказательница судьбы сказала ей, что она «однажды станет всемирно известной», так разве не стоит подождать?!»
