На поле, где недавно гремели выстрелы, опустилась ночь. На снегу под нами темнели лишь камни да трупы немецких солдат...
Мы сидели на гребне и обсуждали сложившееся положение. Сегодня мы не пропустили гитлеровцев на перевал, а что будет ночью и завтра днем при таком соотношении сил? Каждый понимал, что нами занят важный рубеж, от которого в большой степени будет зависеть в ближайшее время ход событий на Клухорском направлении. Именно поэтому если не завтра, то в ближайшие дни противник сделает все возможное, чтобы выбить нас отсюда.
Вскоре к нам поднялись связные, пришедшие с левой, а затем и с правой стороны перевального гребня. Они не обнаружили ничего подозрительного.
Оставив на гребне группу бойцов, я с Хатеновым спустился к камню, где был устроен склад продуктов и боеприпасов.
Обстановка заставляла нас занять круговую оборону, а сил для этого было очень мало. Семь бойцов остались на гребне, четверых надо было держать на левом фланге, троим предстояло закрыть выход на перевал. Расстановкой людей занялся Хатенов. Я должен был проводить на правый фланг двух бойцов к уже находящейся там паре. Троих решили направить завтра вниз, к участку, с которого начинался подъем из ущелья. А двоих бойцов еще раньше оставили на опушке леса. На другой день, если все будет благополучно, мы рано утром отправим по этой цепочке связи донесения в штаб полка и штаб дивизии. Один боец оставался связным.
Так выглядела оборона на нашем своеобразном рубеже, расположенном на высоте более 2000 метров над уровнем моря.
В донесении в штаб дивизии и командиру 121-го горнострелкового полка я подробно сообщил обстановку на занятом нами рубеже. Положение мы заняли очень выгодное, но крайне нуждались в подкреплении - иначе долго не продержаться. Сообщал также о необходимости закрыть достаточно сильным заслоном выход из ущелья Симли-Минари, на случай если противник все же возьмет перевал и попытается наступать дальше. Случись такое, и тогда полк, медсанбат да и вся дорога к штабу дивизии окажутся в очень опасном положении.
Все наиболее опасные места мы вроде бы прикрыли. Оставалось главное высота 1360. Она господствовала над всем гребнем, и тот, кто первым поднимется на нее, станет хозяином положения. А подняться можно было и с нашей стороны, и со стороны врага. Путь от егерей, правда, был значительно труднее, он имел и больший перепад высот, чем путь по идущему от нас гребню. Сегодня ночью немцы, конечно, туда не пойдут. А завтра надо при первой возможности самим подняться на вершину.
Размышляя обо всем этом, я повел бойцов на правую часть перевального гребня. Ночь плотно окутала горы. Мы пробирались ощупью, ориентируясь по звездам. Но вот из-за гор поднялась полная луна, идти стало легче. На гребень вел очень крутой травянистый склон с выходами скал. Вправо он становился все круче и обрывался в ущелье Симли-Мипари отвесными скалами. Гребень, как огромная пила с кривыми неровными зубьями, уходил направо вниз, в сторону теснины. Склоны гребня вдали были весьма крутыми. Это означало, что с той стороны можно не опасаться появления гитлеровцев, во всяком случае их крупных подразделений.
День накануне был жарким, и из ущелья Симли-Мипари к гребню, клубясь, поднимались облака. Кое-где из них вздымались ввысь облачные столбы. Они, как щупальца огромного спрута, тянулись к гребню, обволакивая ближайшие склоны. Мы тоже оказались в их влажных объятиях. И когда, поднявшись выше, вырвались из туманной пелены, то глубокое ущелье, заполненное облаками, и отвесы скал, освещенные бледным светом луны, показались нам какими-то зловещими. Людям, впервые увидевшим эту картину, стало не по себе. И я понимал их состояние. Понимал и то, как усугубляет его тревожная обстановка нашей первой ночи под черным клыком вершины 1360.
Недалеко от гребня я негромко свистнул. Слева тихо ответили. Пошли туда и скоро обнаружили бойца, притаившегося между двумя скальными выступами. Теперь надо было разыскать второго бойца, находившегося здесь с вечера. Он оставался на правом фланге обороны этого участка гребня.
Нашли и его, но откликнулся он не сразу. Парень слышал дневную перестрелку и разрывы мин. Но известий от нас не было. Он, естественно, волновался. Неизвестность, полное одиночество в незнакомых горах, да к тому же ползущие из бездны облачные чудовища - все это способно было вывести из равновесия даже человека неробкого десятка. Кстати, боец, о котором идет речь, принадлежал именно к этой категории: успел повоевать, участвовал в штурме перевала Клыч, хорошо проявил себя там. А вот тогда я нашел его в состоянии, близком к умопомешательству... Мы подоспели вовремя. Увидев нас, выслушав наш рассказ о событиях на перевале, глотнув водки из висевшей у меня на поясе фляги, боец успокоился, пришел в себя. А когда я подозвал его соседа и приказал, чтобы до рассвета они находились вместе, он и вовсе повеселел.
Пора было возвращаться в лагерь, и я в одиночестве направился в обратный путь. Удаляясь, некоторое время слышал тихие свистки на гребне: ребята не дремали.
В лагере меня уже ждал Хатенов. Договорились, что первую половину ночи буду дежурить я. Забираясь в мой спальный мешок, Хатенов похвалил меня за предусмотрительность.
- Это не предусмотрительность, а опыт, - ответил я.
Облака спустились вниз и плотным слоем, точно ватой, заполнили ущелье под нами. Луна медленно перемещалась по небосводу, освещая уснувшие горы. Все затихло, все успокоилось вокруг. Бодрствовали только люди, настороженно ожидавшие рассвета.
С перевала мы не уйдем
Первая мина, разорвавшаяся рядом с нами рано утром, даже не разбудила меня. Мне просто приснилось, что кто-то ударил тяжелым молотом по наковальне. Проснулся потому, что меня тормошил Хатенов, и тут же услышал посвист второй мины и оглушительный разрыв где-то совсем рядом. А дальше разрывы следовали один за другим. Фашисты били точно. Пришлось отправиться на гребень и перенести туда часть боеприпасов. Нам уже было известно, что лучшее средство уберечься в горах от минометного обстрела - это выбраться на самый гребень. Чем круче склоны гребня, тем спокойнее можно чувствовать себя там. Мины имеют крутую траекторию полета, а потому их точное попадание в гребень маловероятно. При небольшом перелете мина не принесет вреда, так как разорвется далеко внизу, на крутом склоне. Безопасна и мина, ударившая даже очень близко в склон перед тобой: осколки полетят в противоположную сторону. И, наконец, если мина попадет даже точно в гребень, она причинит минимальные потери: бойцы, лежащие среди выступов скал, находятся как бы в индивидуальных окопах, стены которых непробиваемы для осколков. Зная все это, мы и пошли к гребню.
