Иоганн Христоф добросовестно обучал младшего брата технике игры на клавесине, отрывая эти часы от служебных обязанностей и семейных хлопот.
Себастьяна поощряли за старательность учителя ордруфской школы. Слава богу, он уже дошел до выпускного класса – примы. Знакомый Христофу кантор Элиас Герда хвалит дискант Себастьяна и сулит ему успех. Обстоятельства складываются удачно. Товарищ Себастьяна Баха по классу Георг Эрдман, тоже дискантист, приходится земляком кантору, оба они из города Лейне. Когда занятия закончились, кантор Герда рекомендовал Эрдмана, а вместе с ним и Себастьяна в Люнебург. Там при кирке св. Михаэля давно существует лицей, ставящийся постановкой образования в старших классах по широкой программе, включая серьезное обучение музыке.
Себастьян рад был освободить брата от опеки. В марте 1700 года он с Эрдманом отправился в новый город, где они и были приняты стипендиатами в лицей.
Бах и Эрдман зачислены в хор, в группу голосов сопрано. При полном пансионе им была положена хорошая плата за участие в хоре. Только альтист да тенор получали больше. Школа св. Михаэля была известна в Германии еще своей музыкальной библиотекой. В ее несколько мрачных помещениях на полках хранились нотопечатные и переписанные сборники произведений немецких и итальянских музыкантов. За дубовым столом сводчатой библиотеки всегда сидел за перепиской нот ктонибудь из приезжих канторов, органистов и капельмейстеров.
Сюда зачастил и Себастьян. Он обладал поразительной способностью слышать музыку «внутренним слухом». Партитуры и «голоса» были для него звучащей музыкой.
В Люнебурге жил органист и композитор Георг Бем. Сорокалетний музыкант был в расцвете сил. Известно, что на формирование музыкального миросознания юного певца, скрипача и клавесиниста он оказал заметное влияние, хотя нет данных о том, что Себастьян брал у Бема уроки. В органных произведениях Баха это влияние установлено. Бем служил органистом не в церкви св. Михаэля. Но Себастьян с товарищами, конечно, олушал игру талантливого мастера. В юности Бем получил образование в Вене, был осведомлен в творчестве выдающихся композиторов Италии; до переезда в 1698 году в Люнебург лет пять жил в Гамбурге, а этот большой город, не входивший ни в одно из княжеств, считался свободным и слыл счастливым пристанищем для музыкантов. Здесь господствовала северогерманская школа музыки, возглавляемая знаменитым старым органистом Рейнкеном. Но сказывались и влияния, идущие из Франции. Бему в Люнебурге были близки веяния гамбургского искусства. Верный традициям немецкой музыки, он писал пьесы для клавира, слыл искусным сочинителем и исполнителем органных фуг с прелюдиями и хоральных прелюдий. Очевидно, под влиянием Бема Себастьян уже в Люнебурге делает попытки сочинения первых своих органных пьес.
Бем мог много интересного рассказать своему юному почитателю о Гамбурге. Себастьян побывал в этом городе не раз. По нынешним мерам расстояния до Гамбурга от Люнебурга сорок километров. Маленькие путешествия, как передает семейная хроника, Себастьян совершал пешком. Возможно. В Гамбурге же он останавливался у родственников, так что путешествия обходились недорого.
Себастьян слушал там знаменитую оперную труппу, первую тогда в Германии. Опера была в расцвете, руководимая молодым, не достигшим еще и тридцати лет, композитором Рейнхардом Кейзером. Он сочинял оперы в итало-французской манере на мифологические сюжеты. Лишь несколько позже Кейзер приблизил оперу к традициям немецкой музыки, взяв жанровые сюжеты, близкие народной жизни. Будучи очень способным мелодистом, Кейзер одним из первых в Германии композиторов ввел в оперу речитатив.
Можно представить, с каким интересом юный музыкант из провинции всматривался в сцену с декорациями, вслушивался в оперное представление с участием профессиональных артистов и, что было ново, с участием певиц. Даже в княжеских капеллах в те годы редко-редко звучали женские голоса. Ни слова не дошло до нас о впечатлениях люнебургского лицеиста от оперы. Однако Ромен Роллан доказал влияние Кейзера на музыкальную речь Баха. Вместе с тем последующая творческая жизнь Иоганна Себастьяна позволяет сказать, что опера, в частности гамбургская, как музыкальный жанр, не увлекла его ни в юности, ни в последующие годы. Путь Кейзера был далек от пути, избранного Бахом.
Коснувшись же имени Кейзера, отметим, что его опера немалое влияние оказала на сверстника Баха – Георга Генделя. Слава Кейзера возрастала; разносторонне образованный музыкант прожил в Гамбурге до самой смерти, он скончался в 1739 году. За несколько лет до того он побывал в России и даже занимался переложением для оркестровых инструментов мотивов русских песен.
Что же самое важное вывез из Гамбурга Себастьян? Впечатление, полученное от игры знаменитого органиста, импровизатора и композитора Адама Рейнкена. Старый органист церкви св. Катарины потряс своей игрой. Строгой и вместе с тем поэтически-импровизационной. Своды собора то наполнялись безмерной мощью звуков, то легчайшими звуковыми узорами песни-исповеди. Себастьян, конечно, не смел и подойти к этому мастеру, когда тот после службы спускался с хоров и, держась величаво, покидал храм, – на плечах его воистину держались традиции органного искусства Северной Германии, ведущего начало свое от ранней поры XVII века.
Посещал ли Себастьян Гамбург в одиночку или с товарищами по люнебургской школе, неизвестно. Но ради того, чтобы послушать Рейнкена, он готов был еще и еще раз побывать в этом «великом городе», как называли тогда Гамбург. С каким нетерпением по возвращении садился он за орган, если Георг Бем разрешал ему это в свободный от службы час в церкви св. Иоанна.
Окончив в 1703 году обучение в лицее, Бах уже был сочтен искусным скрипачом и клавесинистом, благодаря же изучению рукописей и сборников в музыкальной библиотеке он знал итальянцев – Палестрину, Габриелей, Монтеверди и немцев – от Шейдта и Шюца, ученика А. Габриели, от Хакслера и Франка до современных ему композиторов Германии. Никак нельзя счесть Себастьяна самоучкой, каким его представляли некоторые биографы. Георг Бем своим примером помог собраться воле Себастьяна, а игра Рейнкена придала целеустремленность его художническим порывам.
Что же сталось с певческими способностями стипендиата школы Михаэля? Случился казус в час пения в хоре. Из гортани прилежного и ценимого дискантиста вырвался звук в неположенном регистре. Растерянный Себастьян сомкнул губы. Мутация голоса повзрослевшего юнца, увы, лишила его вокального дара. Но Бах остался стипендиатом – теперь уже как скрипач школьной капеллы.
