Мы проигрывали 0:3, я вышел на поле, забил гол, преимущество перешло на нашу сторону, и в итоге мы сумели свести матч к ничьей. Проблема была в том, что мое «инкогнито» раскрыли партнеры по команде, которые кричали: «Браво, Диего!» и кричали так, что тренер «Боки» оживился, встал со своего места и направился к Франсису: «Ты выставил против меня Марадону. На этот раз пусть все остается как есть, я не буду опротестовывать результат игры. Тебе повезло. Этот парень просто великолепен». Правда, однажды мне все-таки не удалось сыграть за свою команду, но не только по причине возраста. Это произошло в 1971 году, когда нам предстояло отправиться на международный турнир в Уругвай, впервые выехать за границу. Я не смог играть потому, что у меня просто-напросто не было документов. Я сфотографировался на память вместе с командой, но длинные трусы и расстроенное лицо говорили сами за себя. В этом году также впервые мое имя появилось на страницах печати: 28 сентября «Clarin»5 написал в одном из номеров о том, что «появился один мальчик со сформировавшимся стилем и классом звезды». По их версии, меня звали… Карадона. Подумать только, впервые обо мне написали и написали, переврав фамилию! Ко всему прочему Пипо Мансера привел меня на телевидение для того, чтобы я продемонстрировал с мячом то, что умею, в программе «Sabados Circulares», которую в Аргентине смотрят все от мала до велика.
В действительности, люди, которые посещали игры «Архентинос», меня знали, но не по имени. Так получилось, что на одном из матчей первого дивизиона я вместе с другими мальчишками подавал мячи, а в перерыве Франсис выпустил меня порезвиться с мячом. Я воспользовался этим и начал жонглировать как обычно: подъемом, бедром, пяткой, головой, плечом, спиной, как только можно. Франсис на ходу стал подгонять меня к центру поля. Это меня смутило, так как другие ребята не могли за мной ни успеть, ни повторить моих движений. Я чувствовал, что люди смотрят только на меня, и вскоре они начали аплодировать. Но самый приятный момент произошел во время матча «Архентинос Хуниорс» — «Бока Хуниорс» в 1970 году, на стадионе «Велеса». Представьте себе, что всю неделю мы играли разбитым мячом, сущий кошмар, а когда наступало воскресенье, и мы отправлялись на Пинтьер, где проходили официальные матчи первого дивизиона, у нас горели глаза… В перерыве нам дали поиграть на поле. В одном из игровых эпизодов я ударил по воротам из-за штрафной площади, мяч кого-то задел и попал в голову дону Яйо, стоявшему рядом со штангой. Это привлекло внимание зрителей на трибунах, и они стали смеяться. Дон Яйо вернул мне мяч, и я продолжил игру, обводя соперников одного за другим, так-так-так-так, зрители начали мне аплодировать. Команды уже вернулись на поле, вернулся и судья, а люди на трибунах стали скандировать: «Пусть ос-та-нет-ся, пусть ос-та-нет-ся!». Это скандировали и болельщики «Архентинос», и даже болельщики «Боки». Это одно из самых хороших воспоминаний об инчаде «Боки». Думаю, что тогда я и начал испытывать особые чувства к этому клубу, и я уже знал, что наши пути обязательно еще пересекутся.
«Лос Себольитас» потерпели поражение в финале национального первенства, в Рио Терсеро, Кордоба. Нас обыграла команда из Пинто, «Сантьяго дель Эстеро», которой руководил сеньор по имени Элиас Ганем. Его сын, Сесар, увидев меня ревущим в три ручья, подошел ко мне и сказал: «Не плачь, брат, ты станешь лучшим футболистом мира». Все почему-то думают, что он мне подарил свою чемпионскую медаль, но это не так: честно завоеванная, она осталась при нем.
На память об этом турнире у меня осталась фотография, которую видели многие: я стою на коленях, утешая парня выше меня ростом, который плачет. Этого парня звали Альберто Пачеко, он играл за «Коррьентес», который проиграл в финале «Энтре Риос». Мы с ним стали хорошими друзьями, потому что папа, как и положено болельщику «Коррьентес», посещал все матчи этого клуба. Уже в то время мне нравилось играть против «Ривера», играть и побеждать его. Я помню три матча: один из них, проходивший в группе, где помимо нас были еще «Уракан» и «Ньюэллз Олд Бойз», завершился со счетом 3:2; другой мы выиграли с разгромным счетом 7:1 и, наконец, победа 5:4 в финале чемпионата Эвиты-73. Если бы потребовалось найти двойник знаменитого гола в ворота англичан, я забил его в той встрече: обыграл одного за другим семерых соперников и отправил мяч в сетку.
Ах да… У меня есть и прототип гола с помощью «руки Божьей», который я забил в составе «Лос Себольитас», в «Парке Сааведра». Противники все видели и стали нападать на судью, который в итоге все-таки засчитал мяч, совершив тем самым грубейшую ошибку… Я знаю, что это не очень хорошо, но одно дело, когда ты принимаешь решение на трезвую голову, и совсем другое — когда делаешь это в самом пылу игры: ты хочешь достать мяч во что бы то ни стало, и ближе всего к нему оказывается рука. Я никогда не забуду, как один судья не засчитал мяч, который я забил рукой «Велесу». Это произошло много лет спустя после «Лос Себольитас» и задолго до чемпионата мира в Мексике. Он мне посоветовал, чтобы я больше никогда так не делал; я его поблагодарил, но в то же время сказал, что не могу ничего обещать. Тогда я еще не предполагал, что буду праздновать победу над Англией.
Через неделю после того матча с «Ривером», президент этого клуба Вильям Кент, пожелавший приобрести меня, попросил моего отца назначить за меня цену. Однако, мой старик дал ему лаконичный ответ: «Дьегито очень счастлив в «Архентинос». Но это был далеко не последний раз, когда «Ривер Плейт» захотел меня заполучить.
Примерно в то же время я познакомился с Хорхе Цитершпиллером. Он всегда следил за выступлениями детских и юношеских команд «Архентинос», где выступал его брат, Хуан Эдуардо, который подавал большие надежды. Но он умер от страшной болезни, и это стало сильным ударом для Хорхе. Он больше не возвращался в клуб… Не возвращался до тех пор, пока ему кто-то не рассказал, что в команде объявилось новое дарование. Этим дарованием был я, и Хорхе вышел из своего добровольного заточения. Он стал кем-то вроде координатора детских и юношеских команд. Когда у нас были важные матчи в девятом дивизионе, он приводил нас к себе домой для того, чтобы мы могли как следует поесть, расслабиться и отдохнуть. Он жил на улице Сан Биас, в Ла Патернале, и нередко по пятницам я оставался у него ночевать. Так началась наша дружба… Я спал на кровати Хуана Эдуардо и стал для Цитершпиллеров еще одним членом их семьи.
Когда «Ривер» в 1975 году стал чемпионом 18 лет спустя, я был мальчиком, подающим мячи. В тот вечер, на поле «Велеса» они обыграли «Архентинос» 1:0 благодаря знаменитому голу Бруно. На календаре было 14 августа, и профессионалы тогда не играли из-за забастовки. А я мог дебютировать в первом дивизионе на год раньше! Франсис сказал главному тренеру «Архентинос» Франсиско Кампане, что если он собирается выставить на игру молодежь, пусть возьмет и меня. Кампана не стал этого делать, остановив свой выбор на Фео Диасе, ну а я занял место за воротами, как и полагается мальчику, подающему мячи. Там же стоял Хуан Альберто Бадия, журналист, писавший с этого места свой репортаж.
