Лкетингой о встрече. У меня ком в горле, я покрываюсь испариной. Киваем. Парень рассказывает, что Лкетинга ходил днем на пляж, а местным это запрещено. Там на него наехали какие-то чернокожие из-за его прически и одежды. Как гордый воин, он побил их дубинкой. Пляжная полиция арестовала его без особых объяснений. Полицейские не поняли его языка. Сейчас Лкетинга в тюрьме где-то между южным и северным побережьем. Он пришел, чтобы сообщить нам об этом и передать от Лкетинги пожелания счастливого пути.
Когда до меня доходит, что стряслось, мир начинает рушиться. Я с трудом сдерживаю слезы. Умоляю Марко: «Спроси, что мы можем сделать, ведь завтра последний день!» Марко невозмутим: «Здесь так принято, мы ничего не можем сделать. Рад, что мы наконец едем домой». Я не сдаюсь: «Эди (так зовут масаи), мы можем его поискать?» Эди говорит, что можем, и добавляет, что сегодня вечером он соберет деньги у других воинов, а завтра в десять отправится на поиски. Задача осложняется тем, что неизвестно, в какой из пяти тюрем оказался Лкетинга.
Я упрашиваю Марко присоединиться к поискам, ведь Лкетинга тоже нам помог. После долгих уговоров он соглашается. Мы договорились с Эди встретиться в десять у отеля.
Снова ночь без сна. До сих пор в толк не возьму, что на меня нашло. Но все, чего я хочу, – перед возвращением в Швейцарию снова увидеть Лкетингу.
В поисках
Марко передумал и остается в отеле. Он все еще пытается отговорить меня от задуманного, но все благонамеренные советы не работают против той силы, которая говорит мне, что я должна идти. Поэтому я оставляю его и обещаю вернуться около двух. Эди и я едем на матату в сторону Момбасы. Впервые пользуюсь таким такси. Это микроавтобус на восемь мест. Когда он останавливается, внутри уже сидят тринадцать человек, обложенные багажом. Контролер висит где-то снаружи. Я беспомощно смотрю в толпу. «Ну же!» – говорит Эди. Я лезу через сумки, ноги и остаюсь в полусогнутом положении, чтобы на поворотах не завалиться на соседей.
Слава богу, километров через пятнадцать мы выходим. Мы в Укунде – первой крупной деревне с тюрьмой.
Не успеваем мы переступить порог исправительного учреждения, как нас останавливает крепкий парень. Я вопросительно смотрю на Эди. Он договаривается, и через несколько минут, попросив меня остановиться, парень открывает какую-то дверь. Внутри темно, а я стою снаружи, на солнце, и мало что вижу. В нос ударяет такая ужасная вонь, что меня начинает тошнить. Здоровяк что-то кричит в темную дыру, и через несколько секунд появляется совершенно растерянный человек. Судя по всему, это масаи, но без украшений. Я мотаю головой и спрашиваю Эди: «Из масаи здесь только он?» Очевидно, это так. Заключенного отталкивают к остальным, сидящим на земле. Мы уходим. Эди говорит: «Давай опять сядем на матату, они быстрее больших автобусов, и продолжим поиски в Момбасе».
Снова переправляемся на пароме в Ликони, добираемся до окраины города, чтобы попасть в тюрьму, находящуюся там. Она намного больше предыдущей. Здесь на меня тоже смотрят недоброжелательно, как на белого человека. Сотрудник за барьером не обращает на нас никакого внимания. Он со скучающим видом смотрит в газету, а мы стоим в недоумении. Я подталкиваю Эди: «Спроси что-нибудь!» Однако ничего не происходит, пока Эди не поясняет, что надо незаметно сунуть этому парню несколько кенийских шиллингов. Но сколько? Мне никогда в жизни не приходилось давать взятки. Ладно, кладу 100 шиллингов, это примерно 10 франков. Осторожно, незаметно он берет деньги и переводит на нас взгляд. Нет, масаи по имени Лкетинга в последнее время сюда не привозили. Здесь сейчас есть два масаи, но они гораздо ниже ростом, чем тот, чью внешность мы описали. Я тем не менее все же хочу их увидеть – вдруг ошибается? К тому же он уже взял деньги. Недовольно глядя на меня, он встает и отпирает дверь.
Увиденное меня шокирует. В комнате без окон теснятся несколько человек – кто на картонных коробках, кто на газетах или прямо на бетонном полу. Ослепленные лучом света, они заслоняют глаза руками. Свободен лишь небольшой проход между сидящими. В следующий момент вижу, как тюремщик ставит в этот проход ведро с едой. Невероятно. Так кормят свиней. При слове «масаи» выходят двое мужчин, но Лкетинги среди них нет. Я обескуражена. Что же меня ждет, когда я найду его?
Мы едем в центр, снова садимся на матату и отправляемся на северное побережье. Дорога занимает около часа. Эди успокаивает меня, говоря, что он наверняка должен быть здесь. Но мы даже не успеваем подойти. Вооруженный полицейский спрашивает, что нам нужно. Эди объясняет, но тот отрицательно качает головой: у них уже два дня нет новеньких. Мы уходим. Я в полной растерянности.
Эди замечает, что уже поздно и если я хочу вернуться к двум, то нужно поторопиться. Но я не собираюсь возвращаться в отель. У меня остался день, чтобы найти Лкетингу. Эди предлагает еще раз посетить первую тюрьму, ибо заключенных часто переводят. Несмотря на страшную жару, мы возвращаемся в Момбасу.
Когда наш паром пересекается со встречным, я вижу, что на нем почти нет людей – только машины. Одна сразу бросается в глаза – ярко-зеленого цвета, с полосой. Эди говорит, что на таких перевозят заключенных. Мне плохо при мысли об этих беднягах, но я стараюсь больше не думать. Я устала, хочу пить и вся вспотела. В половине третьего мы снова в Укунде.
Теперь перед тюрьмой стоит другой охранник, он кажется намного дружелюбнее. Эди еще раз объясняет, кого мы ищем, возникает оживленная дискуссия. Я ничего не понимаю: «Эди, в чем дело?» Он объясняет, что Лкетинга около часа назад был доставлен на северное побережье, откуда мы только что прибыли. Он был в Квале, затем какое-то время здесь, и сейчас едет в тюрьму, где останется до суда.
Я уже тихо схожу с ума. Мы бродили все утро, а полчаса назад он проехал мимо нас в зеленом автомобиле! Эди беспомощно смотрит на меня и говорит, что сегодня мне лучше отправиться в отель, а завтра миссия продолжится, тем более что нам уже известно, где Лкетинга. И тут мне приходит мысль, что я могла бы дать денег, чтобы внести залог.
Недолго думая, я прошу Эди снова поехать на северное побережье. Он не в восторге от просьбы, но соглашается. Мы едем туда молча, и я все время спрашиваю себя: «Почему, Коринна? Зачем ты это делаешь?» Да и что я вообще хочу сказать Лкетинге? Понятия не имею. Меня просто ведет какая-то сверхъестественная сила.
Около шести
