Никогда раньше не совершал он такого резкого прыжка вниз, и никогда не летал так низко. На высоте даже в три тысячи метров МИГ терял свою маневренность, с трудом поддавался управлению.
Еще со времен изучения американской тактики во Вьетнаме он знал, что на высоте в 300 метров самолет недосягаем для ракет земля-воздух. Он знал также, что зенитные батареи размешаются на вершинах сопок и надеялся, что пики этих сопок скроют его от радаров.
Увеличив скорость, он вихрем пронесся над зеленой тайгой и через две минуты уже летел над японскими водами. Он нажал аварийную кнопку, которая начала подавать непрерывные сигналы бедствия. Примерно через сорок секунд он выключил кнопку для того, чтобы создать впечатление будто самолет потерпел аварию. Одновременно он выключил радарное устройство и различные электронные приборы, так как создаваемое ими излучение помогло бы обнаружить его местонахождение. И, наконец, он отключил радиосвязь: он не хотел слышать команды с земли, не хотел знать, что они там собираются предпринять и как будут его преследовать. Он хотел всецело сконцентрировать свое внимание на таких важных показателях, как расход топлива, скорость, высота, время полета и расстояние и все это он предварительно рассчитал только теоретически — с помощью карандаша и таблиц. Воспользоваться компьютером, установленным в кабине самолета, было бы, вероятно, более целесообразно и эффектно, но он решил, как и в самые критические минуты своей жизни» полагаться только на самого себя и доверять только своей интуиции.
Чтобы не быть обнаруженным радарами, установленными как на земле, так и на советских кораблях-ракетоносцах, патрулирующих восточную морскую границу, Беленко летел так низко, что дважды чуть не задел рыболовные суда. Но после того как он сообразил, что высокие волны создают опасность врезаться в рыболовное судно, он несколько увеличил высоту.
Вскоре небо заметно потемнело, и шквалы грозового дождя стали с силой бить по самолету. В таких условиях было очень трудно управлять машиной, но интуитивно он чувствовал, что самое трудное еще впереди, что погода, возможно, еще больше ухудшится. На малой высоте горючее стало уходить гораздо быстрее, чем он предполагал. Выход был один — подняться на высоту не менее 7 тысяч, чтобы сэкономить горючее и дотянуть до намеченного места. Но на такой высоте возникала опасность быть засеченным советскими радарами с земли или с самолетов, посланных ему вдогонку, а также стать мишенью для ракет земля-воздух. Однако, рассудив, что лучше вероятность гибели, чем вполне реальная смерть, он направил самолет вверх, в облака, которые сразу окутали МИГ плотным слоем, лишив пилота всякой видимости. Он продолжал держать курс на юго-восток, по направлению к острову Хоккайдо, самому северному и ближайшему из японских островов. Приблизительно в 1:20, через полчаса после взлета, он, по его расчетам, вошел в японское воздушное пространство, патрулируемое „фантомами”. Чтобы продемонстрировать свои мирные намерения и помочь американским перехватчикам обнаружить себя, он сбавил скорость, и самолет стал плавно снижаться, продолжая двигаться в сторону Японии. Каждую секунду он надеялся выйти из облаков в чистое небо, где „фантомы” могли бы его заметить.
Многие годы его учили избегать встречи с „фантомами” или вступать с ними в бой. Теперь же он ждал их как ангелов-спасителей. Весь его план был рассчитан на то, что как только он нарушит воздушную границу Японии, японцы сразу вышлют ему навстречу американские перехватчики, которые принудят его к посадке. Однако он несколько опасался того, что по нему могут открыть огонь, как это приказано делать советским войскам ПВО в случае нарушения воздушного пространства СССР.
По старой карте Японии, имевшейся у них на базе, он обнаружил только один ближайший военный аэродром, достаточно большой, чтобы принять МИГ-25. Это была военная база в Хитозэ, на острове Хоккайдо. Перехватчики возможно могут посадить его и на другом более близком к границе аэродроме, которого нет на старой карте. Топлива может хватить и до Хитозы, но для этого необходимо сразу же быть обнаруженным и без промедления доставленным на аэродром. Сложность заключалась в том, что он не мог помочь японцам обнаружить себя, так как его радиопередатчик работает на таком узком диапазоне, что связь с их базой или с их самолетами была невозможна.
Снижаясь, МИГ трижды попадал в узкие просветы голубого неба, а затем вновь тонул в плотных густых клубах облаков. Лишь на высоте шестьсот метров Беленко оказался в ясной безоблачной зоне. Он кружил в небе, стараясь привлечь внимание перехватчиков. Но нигде не было видно ни одного самолета. Где же эти все „фантомы"? Куда они, черт возьми, подевались? Но он ошибался, считая себя не обнаруженным. В небе в этот момент находились и „фантомы” и МИГи, которые следили за каждым его маневром. Его самолет впервые промелькнул как неопознанный объект на экране японского радара в 1:11, когда он находился над морем на высоте 7 тысяч метров. Через девять минут светящаяся точка стала двигаться к центру экрана, и командир на базе в Хитозэ приказал „фантомам” идти на перехват. Одновременно японцы тщетно посылали по радио предупреждения на русском и английских языках. В 1:22, как примерно и было намечено, самолет Беленко вторгся в воздушное пространство Японии, и „фантомы”, направляемые с земли, вплотную приблизились к нему. Однако в 1:26, когда Беленко пошел на снижение, чтобы выйти из облаков, его самолет исчез с экранов радаров. Причиной тому были помехи, создаваемые отражениями от земли и воды в результате ухудшихся атмосферных условий. Не получая с земли данных о местонахождении МИГа, „фантомы” совершали бесполезное кружение в облаках, не в состоянии обнаружить самолет.
Советские радисты слышали предупреждения японцев и поняли, что их предупреждения относятся к самолету Беленко, и что он летит в сторону Японии. У Беленко в этот момент не было времени подумать о действиях, предпринимаемых советской и японской сторонами, как не думал он и о том, что с ним может случиться. Страха он также не испытывал. Японцы не собираются идти на перехват, я больше не могу рассчитывать на них. Я должен принять весь риск на себя. Надо решить что делать и решить немедленно.
В 1:30 вдали показалась земля. По очертаниям береговой линии Беленко предположил, что приближается к полуострову в юго восточной части Хоккайдо, а Хитозэ находится на северо-востоке, ближе к центру острова за грядой сопок, скрытых облаками. Стрелка указателя расхода топлива показывала, что горючего осталось всего на 16–18 минут полета. И знай он точно курс, горючего, возможно, хватило бы, чтобы дотянуть до аэродрома. Но он летел наугад. А впереди грозно топорщились гряды сопок, миновать которые можно было только увеличив высоту, где он вновь попадал в зону облаков. Едва ли можно было рассчитывать, что там его ждет безоблачное небо, откуда он сможет разглядеть аэродром и посадочную полосу. В то же время, продолжая лететь низко, он рискует разбиться о сопки, и весь его план тогда летит к черту. Если бы он не ставил своей целью сохранить самолет, он мог бы кружить над островом до тех пор, пока не кончится горючее, а затем катапультироваться. Но сохранить МИГ-25 было для Беленко важнее, чем собственная безопасность. И пока у него была хоть малейшая надежда посадить МИГ в целости и сохранности, пока у него был хоть один шанс из тысячи, он решил не отступать.
