Тема «пассионарность и власть» в данной связи заслуживала особого внимания. Однако во все времена она была более чем опасной для осмысления. Ибо, с одной стороны, и без глубоких изысканий ясно: власть должна быть пассионарной . Но, с другой стороны, сразу же рождается каверзный вопрос: а что случится, если власть перестанет быть пассионарной ? Ответ также напрашивается сам собой: такая власть попросту не имеет права быть властью (и она перестает ею быть или естественным или насильственным путем). Все это прекрасно видно на многочисленных примерах отечественной и мировой истории. Конечно, хорошо рассуждать о далеком прошлом, но как быть с настоящим и будущим? Будущее (в идеале) должно учиться на ошибках или достижениях прошлого. Настоящее этого попросту не успевает сделать, ему (настоящему) остается только констатировать происходящее — каким бы трагичным или ужасным оно ни было.
Эпохальные исторические события, подобно хроникальным или постановочным эпизодам на экране, происходят на глазах любого индивида (а не только историка или социолога-аналитика). Войны, революции, голод и разруха, миграции населения и массовые репрессии — свидетелем (а то и участником) этих и им подобных явлений становится по существу каждый. Многие при этом неизбежно задаются вопросом о причинах и движущих силах происходящих общественных процессов. История далекого и недавнего прошлого подсказывает разумный ответ на любой, даже самый сложный или каверзный вопрос. Однако стоит только совместить ответ, добытый на примерах прошлого, с современностью, как тотчас же начинаются непреодолимые трудности, и окружающие, как правило, превращаются в ничего не видящих, ничего не слышащих и ничего не желающих знать обывателей. В противном случае жди репрессалий и больших неприятностей в дальнейшей жизни. А ведь как интересно разобраться в сути происходящего, хотя бы для себя самого ответить на мучительный вопрос: почему русский народ, в очередной раз испытывающий величайший жизненный подъем, одновременно оказался в тисках жесточайшей НЕСВОБОДЫ?..
Под конец жизни Л. Н. Гумилёву вместе со всем народом довелось стать свидетелем воистину апокалипсической картины крушения великой державы — Советского Союза, прямого геополитического наследника и преемника великой Российской империи. И первый же вывод о причинах произошедшего, который напрашивался уже на интуитивном уровне, безусловно касался пассионарности . Прежняя, казавшаяся незыблемой власть рухнула в одночасье по причине отсутствия у нее пассионарного заряда и энергетической подпитки. Болезнь эта коснулась как верхних эшелонов власти, так и низовых управленческих структур — производственных, научных, партийных, организационных и пр. и пр. и пр. Такая ситуация складывалась постепенно на фоне кажущейся стабильности — на самом деле абсолютного застоя во всех сферах общественной жизни. По существу рухнувшая власть давным-давно и сама подписала себе смертный приговор, совершенно не осознавая при этом, что же на самом деле представляют собой действительные движущие силы общественного развития…
Итак, где есть пассионарии — там бьет ключом жизнь, где их нет — там застой. Без этнической пассионарной вспышки нет исторического развития, случается, что история вообще как бы останавливается: это значит, что из исторического процесса исчезли пассионарии или нарушена их необходимая «критическая масса». Схема простая (как всё гениальное!), позволяющая легко и понятно объяснить большинство исторических событий и фактов. Но как быть с другими социологическими категориями — способом производства или общественно-экономической формацией, например? На такой вопрос Лев Гумилёв вполне мог ответить вместе с Лапласом: «В подобных гипотезах я не нуждаюсь»…
Неясным однако оставалось одно: что представляет собой сама пассионарная энергия, откуда она берется, какими законами регулируется? А как сохраняется и перераспределяется в людях и этносах? Как перемещается в пространстве вместе со своими пассионарными носителями? А куда девается потом, если исходить из закона сохранения энергии? И можно ли ее зафиксировать или измерить физическими приборами, а потом спрогнозировать на общественное бытие и спрогнозировать основные этапы социального развития? На то, чтобы хоть как-то разобраться в этом вопросе, потребуются десятилетия, да и то намечены будут только самые общие подходы к проблеме и пути ее решения…
* * *Двое пассионариев с самого рождения были у Льва Гумилёва перед глазами — его мать и его отец. В 1939 году, когда сыну пришла на ум идея пассионарности, поэта Николая Гумилёва вот уже почти восемнадцать лет не было в живых. Современники запомнили Николая Гумилёва исключительно волевым и целеустремленным человеком. Об этом свидетельствуют и хорошо известные факты его биографии, в том числе три путешествия в Африку и участие в сражениях Первой мировой войны, за что прапорщик-кавалерист Гумилёв был награжден двумя георгиевскими крестами. Можно со стопроцентной уверенностью утверждать (и такие выводы исследователями уже делались), что пассионарная предрасположенность досталась Льву Гумилёву от родителей. Создавая теорию пассионарности (по крайней мере на первых этапах ее становления), он среди великих и малых героев России и мировой истории ориентировался не в последнюю очередь и на своего расстрелянного отца — пассионария по духу и крови, которого Лев навсегда запомнил с самого раннего детства и светлый образ которого сохранил до глубокой старости.
Пробуждению интереса к истории у сына также во многом способствовал отец. В свой последний приезд в Бежецк, где у бабушки проживали Лёва и его сводная сестренка Лена (вместе со своей матерью — второй женой Николая Гумилёва), отец привез сыну, которому в то время было всего шесть лет, книгу о войнах Византии с варварами (со временем этот труд сделался его любимым чтением). Поздняя античная история давала абсолютно бесспорные доказательства для нетривиальных предположений будущего ученого: на примере распада и гибели античного мира ясно становилось видно, как римская (а вслед за ней и византийская) цивилизация утрачивала свою былую пассионарность и уступала новым, диким, нецивилизованным этносам, объединенным под неблагозвучным названием «варвары», которым как раз и удалось благодаря вспышке пассионарной энергии, что называется, влить новое вино в старые мехи и обеспечить пестроцветное развитие человеческой истории.
Идеи, впервые сформулированные на тюремных нарах (точнее — под ними) в ленинградских Крестах, Льву Гумилёву и дальше пришлось развивать и пропагандировать в разных лагерях, разбросанных на необъятных просторах Советского Союза — от Таймыра до Казахстана. Как правило, его окружала внимательная, понимающая и конструктивна критически настроенная аудитория, где доминировали ученые, инженеры, хорошо образованная интеллигенция. Так с лета 1942-го по март 1943 года собеседником и оппонентом Гумилёва был выдающийся астроном и мыслитель XX века Николай Александрович Козырев (1908—1986), приговоренный при пересмотре дела к высшей мере за то, что он не побоялся заявить следователям и судьям: ему нравятся стихи поэта Николая Гумилёва (суд смягчил приговор: заменил расстрел на десятилетнюю каторгу). Сыну своего любимого поэта Н. А. Козырев сразу же подсказал, откуда может взяться энергия, в разных географических местах и в разное историческое время питающая пассионарность. Согласно теории Козырева, главным источником космической энергии является время! Следовательно, его и надо считать отцом и матерью (в одном лице) пассионарности! Лев Гумилёв, однако, пытался найти иное объяснение…
